предполагаю, что вы были в близких отношениях с миссис Дрюс».
«Ваше предположение – ложь, а вы – лжец».
Вмешался судья. Мистер Симс задал ещё один или два вопроса и сел, думая: «Есть ли в этом что-то? Нет, нет. Нужно придерживаться основной линии. Если мы не уличим их на этом, то и нечего возводить напраслину».
Потом он подумал о бедняге Хэнделле Фейне. Фейн действительно выглядел больным, когда стоял на свидетельской скамье, хотя болезнь не могла испортить его театральную красоту. Он был высок, смугл, черноволос, с глубокими глазами под пушистыми бровями; прямой нос с раздуваемыми ноздрями, румяные скулы и полный, хорошо очерченный рот. Он постоянно, с тоской, смотрел на Мартеллу Баринг. Она улыбнулась ему материнской улыбкой; он ответил ей печальной улыбкой. Так вот оно что, подумал Сауэрби Симс, наблюдая; он в состоянии огромного горя. Он бы отдал все, чтобы быть на скамье вместо неё. Избавить ее от страданий. Бедняга!
Мистер Фейн подтвердил рассказ Иона Мэриона о взаимной неприязни двух женщин. Он не мог этого понять. Мисс Баринг была сама доброта к нему и другим членам труппы. Она помогала ему всеми возможными способами; если он когда-нибудь снова обретет самообладание, то это будет только благодаря ей. Вот какая она девушка! Адвокат прервал его вопросом о страхе покойной женщины перед обвиняемой. Да, он слышал, как миссис Дрюс сказала, что она боялась обвиняемую. Это было при Мэрионе. Но это ничего не значило. Если вообще что-то значило, так это то, что мисс Баринг была бесконечно лучшей актрисой, чем кто-либо другой в труппе, и миссис Дрюс знала это.
Мистер Танкерей не задержал мистера Фейна надолго.
И мистер Симс тоже. Он был слишком восторженным, не был хорошим свидетелем. И он был так очевидно влюблён в Мартеллу Баринг, что все, что он мог сказать в её пользу, было бесполезно. Его отпустили. Его показания завершили дело обвинения.
Началось дело защиты. Мистер Симс прекрасно знал, что и присяжные, и галерея гадали, что он им скажет. Его клиентка не признавала себя виновной; но как мистер Симс собирался это доказать, ни галерея, ни присяжные не могли догадаться.
Он не представил никаких доказательств обвинения. Он позволил установить самые очевидные факты, не сделав ничего, кроме простого факта наличия ссоры. Однако у него была репутация, и в надежде на то, что он оправдает её и предоставит им ещё больше зрелищ, зрители вытянули шеи, а суд стал внимателен, когда он вызвал своего первого свидетеля – маленького, пожилого, тихого и чрезвычайно здравомыслящего доктора Джеймса Стрингфеллоу с Кавендиш-сквер, известного специалиста по нервным заболеваниям.
Защита началась довольно гладко.
«В своей профессиональной деятельности вы сталкивались со многими расстройствами, корни которых лежат глубоко в сознании?» – спросил адвокат.
Доктор Стрингфеллоу подтвердил это.
«Среди этих расстройств есть психический процесс, известный как диссоциация, не так ли?» – продолжил адвокат.
Доктор Стрингфеллоу снова подтвердил.
«Не могли бы вы объяснить