как одевалась сама?» – спросил мистер Танкерей.
«Ничего. Она была очень расстроена и напугана».
«Как долго длилось это состояние расстроенности и тревоги?» – поинтересовался мистер Танкерей.
«Недолго. Она всегда была очень храбрым ребёнком».
Когда Мать Святая Губерта объяснила ей, что, по её мнению, произошло, она сразу успокоилась. Она умоляла, чтобы её конфирмация не откладывалась из-за этого.
«И не откладывалась?» – уточнил мистер Симс.
«Нет. Мы посчитали, что лучше дать выход волнению, чтобы оно шло своим чередом. Она нормально спала той ночью и больше не ходила во сне, пока была с нами».
В конце допроса мистер Танкерей встал, чтобы задать вопрос свидетелю. Его тон был невежливым.
«Вы прожили в монастыре как долго?» – спросил он.
«Я стала монашкой в двадцать три года».
«Ответьте на вопрос, чтобы присяжным было понятно. Как долго вы прожили в монастыре?» – настаивал мистер Танкерей.
«Почти всю свою жизнь. Я получила образование в монастырской школе и стала послушницей в двадцать лет».
«Как вы думаете, проведя почти всю свою жизнь в монастыре, вдали от мира, вы способны судить, нормальны ли поступки или нет?» – спросил мистер Танкерей.
«Я могу ответить только, что мудрость приходит с возможностью досуга».
«Это эпиграмма?» – предположил мистер Танкерей, и Мать Святая Губерта кивнула. Она спустилась с места, победоносно, и мистер Соуэрби Симс поднялся, чтобы вызвать следующего свидетеля.
Галерея зашумела и зашепталась; карандаши молниеносно летали по бумаге на столах репортеров; в суде было небольшое движение, как в театре, когда гаснет свет и занавес должен подняться перед выходом на сцену какого-то легендарного актёра. Следующим свидетелем мистера Симса была сама заключённая. Она подошла к свидетельской скамье, сдержанная, но с глазами немного озадаченными, которые широко распахнулись, чтобы осмотреть суд с этого нового ракурса.
Наблюдатель на галерее восхищался каждой её позой. «Воспитание! – подумал этот наблюдатель. – Это о многом говорит». И когда он поймал её взгляд на мгновение, он слегка кивнул ей, что означало восхищение и приветствие её мужеству. Возможно, она это увидела; но мистер Симс уже был занят своими вопросами.
«Итак, мисс Баринг, где вы были вечером 27 сентября?» – спросил он.
«В какое время вечера?» – уточнила она.
«Скажем, с семи до десяти».
«В театре. Я же сказала вам, что договорилась играть роль».
«Каков был мотив, побудивший вас вернуться в компанию мистера Дрюса в семь?» – продолжил мистер Симс.
«О, ну, когда они пришли и вежливо попросили меня, я сдалась. Бог знает, я не хотела бросать их в яму. Как я сказала мистеру Дрюсу: «Вы будете порядочны со мной, и я буду порядочна с вами». Я не хотела ссориться».
«Так что вы снова были с ним в дружеских отношениях?» – спросил мистер Симс.
«О, да!» – ответила она.
«А