особая причина для встречи с ним, – сказала она.
– Особая причина женщины – это слабое оправдание мужчины, – грубо пробормотал сэр Люсьен. – По крайней мере, так утверждает один знающий арабский философ.
– Я собиралась встретиться с вами у «Принца», – поспешно сказала миссис Ирвин и снова взглянула на Грея. В ее манере чувствовалась жалкая нерешительность, нерешительность слабой женщины, которая придерживается цели только благодаря огромным усилиям.
– Могу я спросить, – сказал Грей, – как зовут извращенца, с которым вы собираетесь посоветоваться?
Она снова заколебалась и бросила быстрый взгляд на сэра Люсьена, но тот невозмутимо смотрел в другую сторону.
– Казмах, – ответила она низким голосом.
– Казмах! – воскликнул Грей. – Человек, который продает духи и притворяется, что читает сны? Какая необычная идея. Неужели нельзя завтра? Он наверняка уже закрыл магазин!
– Я постарался удостовериться, – ответил сэр Люсьен, – по настоятельному желанию миссис Ирвин, что этот загадочный человек все еще на приеме и примет ее.
Под маской беззаботности, которую он надел, можно было обнаружить волнение, подавляемое с трудом; и если бы Грей был более уравновешен и не был одержим мыслью, что сэр Люсьен намеренно вторгся в его планы на вечер, он не смог бы не заметить, что миссис Монте Ирвин лихорадочно занята делами, не имеющими отношения к ужину и театру. Но его личные подозрения становились все острее.
– Тогда, если ужин не отменяется, – сказал он, – могу я пойти и подождать вас?
– У Казмаха? – спросила миссис Ирвин. – Конечно. Она повернулась к сэру Люсьену. Вас подождать? Это не очень удобно, поскольку я ужинаю с Квентином.
– Если я не помешаю, – ответил баронет, – я провожу вас до пещеры оракула, а затем пожелаю вам спокойной ночи.
Троица направилась по старой Бонд-стрит. Квентин Грей считал историю с Казмахом очень плохой ложью, придуманной на скорую руку. Если бы он был менее увлечен, его природное чувство достоинства должно было бы подсказать ему предложение освободить миссис Ирвин от обещания. Но ревность стимулирует худшие инстинкты и разрушает лучшие. Он был намерен привязаться к ней так же крепко, как Морской старик к Синдбаду, чтобы разоблачить ложь. Ощутимое смущение и нервозность миссис Ирвин он объяснил тем, что она догадалась о его замысле.
Из-за группы продавщиц и других людей, ожидающих автобусы, трое не могли идти в ногу, и Грей, отстав, наступил на ногу маленькому человечку, шедшему чуть позади них.
– Простите, сэр, – сказал тот, подавив возглас боли, – ведь виноват был сам Грей.
Грей пробормотал неблагодарное признание, стремясь вновь оказаться рядом с миссис Ирвин, так как она, казалось, быстро и взволнованно говорила с сэром Люсьеном.
Он вернулся на свое место, когда они свернули в освещенный дверной проем. На стене висела бронзовая табличка с надписью:
КАЗМАХ
Второй этаж
Грей