Так считала Вилли. И потому пришила по его краю красные ленты для волос. И теперь она вся, невысока и тонкая, сама стала походить на огонек. Последними Вилли расплела косы, смочила гребень водой и расчесала волосы, а поверх повязала такую же ярко-алую косынку.
Глянула на свое цветастое размытое отражение в мутной воде и осталась довольна. Совсем как мама!
От мысли этой ей вновь нестерпимо захотелось плакать, лицо на секунду искривилось, но девочка сумела совладать со страхом и в этот раз. Теперь она – Хозяйка Ночи. Поплачет завтра утром, когда все будет позади.
Когда она вернулась, тетка Имар уже заканчивала последние приготовления. Она принесла с собой плетеную корзинку, полную всякой снеди, хотя кладовка в доме и без того обещала богатый стол. И Вилли с благодарностью приняла соседские дары: пареную репу, запеченное в углях мясо, пестрые, как осенние листья, яблоки. И даже кулек сахарных леденцов – редкое угощение даже собственных детей, и очень щедрый подарок для соседских.
А затем тетка Имар принялась наставлять маленькую Хозяйку. Показала, как правильно и в каком порядке зажигать свечи: от Последней – той самой, на подоконнике – и по кругу вслед за солнцем, осветить каждую комнату и каждый порог. Затем запалить очаг и замкнуть круг, поставив на подоконник новую свечу. Подсказала, как правильно дышать, чтобы не сбиться с ритма – набирая воздух глубоко-глубоко, до самого нутра и выдыхая на каждом слове.
Проверила, помнит ли Вилли слова песен и заговоров. И девочка, которая и без того знала все это, и, готовясь к этой ночи, повторяла все бесчисленное количество раз, следовала за старой наставницей из комнаты в комнату и старательно повторяла слова и движения.
Не упуская короткого перерыва, чтобы подойти к постели матери, поправить тулуп, вслушаться в ее хриплое неровное дыхание и поцеловать в лоб.
В детском сердце еще теплилась надежда, что маме станет лучше. Что сейчас она откроет глаза, потянется в постели, будто бы после долгого сна и велит принести воды из колодца. А затем станет Хозяйкой Ночи и обережет их дом, как оберегала всегда, еще на один год. Но лихорадка не отступала, забытье было крепко. И Вилли, отерев лоб матери холодным полотенцем, возвращалась к подготовке.
Тетка Имар не отпустила ее, пока не убедилась, что девочка готова. Хотя бы – готова попробовать. И пусть боги, хоть трижды спящие, сохранят ее и ее порог.
Она уходила все такая же громкая и стремительная. Только смотрела по-другому. С сочувствием, сожалением… Сомнением? Тетка Имар точно думала, что Вилли не понимает этого ее взгляда. Как всякому взрослом, старому даже, ей казалось, что не доросла еще малышка до таких сложных чувств. Но Вилли была уже не ребенком. Она была Хозяйкой Ночи! И ей горько было от этого жалостливого сочувствия.
– Спокойной Ночи вашему дому, – на прощанье сказала Имар.
– Жаркого пламени в очаге! – со всей важностью, на которую только была способна, ответила Виллейна и закрыла за гостьей дверь.
На засов.
***
Вилли злилась на тетку