себя в саже, Лев пролез в него и тут же зацепился курткой за что-то. От неловкого движения послышался хруст швов, а далее громоподобно застучала складывающаяся лестница. В спину Льву ударила стена, и он уткнулся лицом в пепел.
– Чудесно, – угрюмо произнёс мальчик, вылезая в комнату. – Филину будет то ещё удовольствие.
Отныне закрытый проход был скрыт внутри большого котла, значительную часть содержимого, которого Лев выволок наружу.
В руке затрепетал и погас янтарь.
– Теперь ты дома, – понял мальчик и засунул камень в карман куртки.
После такого количества виданных странностей, закопчённый подвал с углём и оконцем под потолком казался заурядным и приветливым. Отряхнувшись по мере сил, мальчик поднялся к выходу и очутился за высоким прилавком, на котором восседал медный кассовый аппарат. И только он указывал на прошлое узкого помещения, потому как в остальном его заполняли гам с улицы и грузно плывущая пыль в лучах заколоченной витрины. Хотя была ещё лестница, ведущая на верхний этаж.
Лев, не сомневаясь, что и там поселилась разруха, поспешил заявить о своём присутствии:
– Извините! Прошу прощения, я здесь немного наследил! – сообщил мальчик и понял, что зря беспокоится, так как основная часть пола ушла на замену стекла в витрине. – Меня привёл сюда филин! Большой филин.
Звук его голоса, проскакав по лестничному маршу, пропал на втором этаже, схваченный кем-то. Будто кто-то загородил дверной проём наверху. Лев попятился к выходу и через широкую щель в витрине заметил на карнизе соседнего здания филина.
Поправив когтями тёмные очки, пугач расправил крылья.
– Постой!
Лев выбежал на улицу и едва успел отпрыгнуть от мчащегося во всю прыть человека. Не переставая повторять «опоздаю, опоздаю» чудак нёсся вверх по тесному проулку, держа одной рукой соломенную шляпу, а другой – кипу бумаги. Прохожие благоразумно расступались перед бегуном, они не испытывали подобной нужды и двигались с лёгкой торопливостью. Люди кидались друг с другом фразами, быстро в пример походке переговаривались, а их продолговатые тени ложились на камни, которых солнце щедро осыпало бликами. И даже лёгкая примесь запахов сухого пергамента и чернил, не позволяющая назвать воздух чистым, не мешали воробьям на фронтонах домов восторгаться утром.
Здания на улице жались друг к другу, и из-за выставленных верхних этажей не разглядеть пернатый хвост пугача. Скованная постройками дорога кривилась по холму, и Лев принял спуск по улице за более лёгкую задачу.
Люди расступались перед ним, видя его измазанную в саже одежду. Женщины отводили в сторону подолы пышных юбок, а один из мужчин поднял трость в защиту, словно грязь со Льва могла наброситься на него.
Мальчику полсотни шагов не пришлось сделать. На вымощенной дорожке между камнями застряло коричневое перо крупной птицы. Его слегка теребил ветерок. Вероятно, оно слетело с крыла хозяина минутой назад, потому не успела попасть под ботинок прохожих.
Лев присел, чтобы подобрать