быть. Забудь, кем был там, – он указательным пальцем выразительно ткнул куда-то в небо. – Теперь ты простой рудокоп, с обязанностью выработать утвержденную мной дневную норму. Будешь работать на совесть – дружим. Иначе, – он кривит лицо, – не люблю я это дело, но приходится нерадивых наказывать. Из каких земель будешь? Ветландец или Словенс?
–Не-а, я нездешний.
Всё, молчок, больше никаких подробностей, а то ляпну, чего не следует.
В юрту заходит человек в сером запыленном халате, на голове колпак из темной овечьей шерсти, ноги обуты в красные ичиги.
– А вот и наш повар. Аша, будь так добр накорми нового рудокопа. Локус, ешь, пей, отдыхай. Ну а завтра на работу. Вон в правом углу лежак, твой будет. Я на рудник с обходом, – с этими словами Татум стремительно выходит.
Я подливаю себе еще кумыса, по телу разливается приятное тепло, от очага запахло вкусным, вроде жизнь налаживается. Буду вливаться в новый коллектив. Наевшись до отвала, пытаюсь разговорить Ашу, но тот лишь улыбается и кивает, соглашаясь со всем, что я говорю. После меня сморило, и я заснул на своем лежаке
Утро. Мощный рев обезьяны-ревуна вырывает меня из объятий морфея. Ядром из пушки вскакиваю с лежанки, испуганно вращая глазами. Ба-а, я соней проспал остаток дня и всю ночь. Так дрых, что не слышал, как пришли уставшие люди с рудника. Ну, дела-а-а.
Тем временем Татум, воинственно встав посреди юрты, что есть сил, дует в рог, возвещая подъем. Вокруг охают, зевают и привычно неохотно встают рудокопы. Они лениво трут веки и, как сомнамбулы, двигаются к выходу. Я иду следом, мне полегче, отдохнул-таки. На площадке возле юрты выстраиваемся в две шеренги и ждем. Татум, с голым торсом, весь перевитый жилами и мышцами, медленно обходит строй, внимательно осматривая каждого из нас.
Жалобы есть? – по-генеральски командным тоном вопрошает.
Никак нет, «Ваш Бродь», – хором отвечает строй.
Все ли готовы к возвышающему вас труду на благо и процветание нашего ханства?
Так точно, «Ваш Бродь»!
Вольно, разойтись. Локус, ко мне.
Подхожу.
Идем за мной, выдам рабочую одежду и инструмент, потом завтрак и на работу. У нас правила просты, но дисциплина жесткая. Ты делаешь свою работу и выполняешь мои приказы, стало быть, живешь спокойно.
Так точно, Ваше Благородие. Я все понял. У меня нет никакого желания нарушать ваш уклад.
Мы подходим к небольшому сарайчику, сложенному из валунов. Заунывно скрипит дверца, и Татум исчезает в темном провале, но продолжает разговор.
Главное, выполнять дневную норму. Сроки жмут. Его Ханское величество в затылок дышит.
Я покорно стою у входа, жду. Наконец, Татум выносит серого цвета, шитую из мешковины, одежду. Это плотная свободного покроя рубаха, штаны с веревкой вместо ремня и старые из свиной кожи сапоги. Следом выдает кирку, штыковую и совковую лопату.
Переодевайся, завтракай и дуй на рудник.
Рудник, как я уже говорил, – это несколько неглубоких ям у холма. В них по человеку. Они киркой долбят землю и грузят в бадью. Двое сверху