в обители этой
увижу бессмертную фею?
Совсем как у феи серьезно лицо,
и так же она весела,
И так же в прическе ее
изумруд зеленеет.
На мотив «Лучше, чем тыква-горлянка».
Брови, достойные царских дворцов,
сходны с луной молодой.
К самым вискам
тянутся брови дугой.
Ин-ин (говорит). Ты видишь, Хун-нян?
Тихие-тихие кельи кругом,
здесь не бывает никто.
Эти ступени, покрытые мхом,
от лепестков покраснели.
Чжан (говорит). Я умру! (Поет.)
Первой не смеет ни слова сказать, —
так боязлива, скромна.
Губы раскрылись, как алые вишни,
Зубы белеют, как тонкая яшма.
Раньше, чем вымолвит слово,
думает долго она.
На тот же мотив.
Кажется мне, будто в чаще цветов
иволга песню поет.
Только шагнет —
сердце сожмется мое.
Мягко сгибается, словно танцуя,
стан ее тонкий, красивый,
Девичий стан и упругий, и стройный,
Стан удивительно гибкий и нежный,
Словно под ветром
вечером ветви у ивы.
Хун-нян (говорит). Там кто-то есть, пойдем домой, сестрица.
Ин-ин, оглядываясь на Чжана, уходит.
Чжан (говорит). Хэшан! Откуда здесь появилась Гуаньинь?
Фа-цун (говорит). Не говори чепухи. Это дочь первого министра Цуя, наместника в Хэчжуне.
Чжан (говорит). И в мире может быть девушка такой небесной, неповторимой красоты? Одним этим маленьким ножкам нет цены, не говоря уж об остальном.
Фа-цун (говорит). Она там, так далеко, а ты здесь. На ней длинная юбка – как же ты узнал, что ее ноги малы?
Чжан (говорит). Иди, иди сюда, Фа-цун! Ты спрашиваешь, как я узнал? Смотри! (Поет.)
На мотив «Цветы во внутреннем дворике».
Не будь такой мягкой дорожка,
где эти опали цветы,
То даже таких неглубоких
следов не увидел бы ты.
И если бы не были чувства видны
в глазах ее, в самых углах,
Тогда бы следы
про ее рассказали мечты.
Я вижу, как тихо
Идет эта девушка
к двери, покрытой резьбою.
И шаг ее каждый
ее удаляет от нас,
Но вот обернулась —
я вижу лицо молодое.
Я, юноша Чжан,
с ее чарами сладить не смог.
Вернулася фея
в свой чистый небесный приют.
Я вижу, кружится над ивами
в воздухе пух, как дымок,
Одно только слышу я —
птицы повсюду поют.
На мотив «Листья ивы».
За