да и, кажется, не было у нее достаточно сил, чтобы поддерживать разговор. Каждое слово требовало от нее невероятно много усилий.
Я рассказывала о том, как красиво и тепло в Венесуэле. Мы жили в столице – в Каракасе, но мой любимый город – Валенсия. Именно в этом городе были построены самые выдающиеся памятники архитектуры, благодаря чему Валенсия обладала каким-то невероятным шармом и атмосферой.
Наше жилье находилось не в самом центре, а в пригороде. Мы жили в небольшом двухэтажном доме с большой лужайкой спереди и бассейном с зоной барбекю позади. До Карибского моря от нашего жилья примерно двадцать минут езды, но в отпуск я любила отправляться на острова, которых было более семи десятков в Карибском море.
Я рассказывала историю самой Венесуэлы. Я действительно полюбила эту страну и с ней сроднилась, поэтому знала о ней много интересных деталей. Долгое время она была колонией Испании и только в девятнадцатом веке стала независимой страной. Но несмотря на это дух Испании сильно ощущался в Венесуэле. Даже говорили там именно на испанском.
А я, кстати, так и не выучила этот красивый, но невероятно сложный для меня язык. Сколько не пыталась, хотя очень любила слушать, как звучит испанская речь. Я освоила только базовые фразы, достаточные для осуществления элементарных потребностей. В остальное время рядом был либо переводчик, либо Денис. В отличие от меня, муж начал хорошо и свободно говорить на испанском уже через год жизни в Венесуэле.
Мы много путешествовали – несколько раз в год обязательно бывали в моей любимой Валенсии, минимум раз в год отправлялись на какой-нибудь новый остров, чтобы просто поваляться на пляже и насладиться прелестями ничегонеделания, и раз в несколько месяцев ездили в небольшое, культурное путешествие на выходные в новый город.
– Я зря, да? – вдруг тушуюсь под внимательным взглядом сестры.
Она тут лежит больная, умирающая, а я… про солнце, море, путешествия…
– Нет, конечно, нет, – она слабо улыбается. – Расскажи еще, пожалуйста… Мы так давно не виделись…
Дверь резко распахивается, со стуком ударяясь об стену.
– Мамочка… – раздается звонкий детский голосок.
Я смеюсь.
– Мила, иди сюда, познакомишься со своей тетей Эммой.
Дочь практически вприпрыжку подходит к кровати. Энергии у нее океан. Там, где я уже еле держусь на ногах, она готова покорять горы.
– Тетя болеет? – детский взор бегает между мной и Эммой.
– Немножко, – тихо говорит Эмма. – Совсем немножко, – голос сестры дрожит.
Я сжимаю руки в кулаки и ощущаю, как слезы вновь начинают течь по моим щекам. Чувство вины сдавливает ядовитыми щупальцами, отравляет, наказывая. За то, что не была рядом, не поддержала. Сердце рвется на части, желая помочь и не зная как. Глаза Эммы смотрят без осуждения. И я думаю, что я бы хотела, чтобы она ругалась, винила, кричала. Так мне было бы намного легче. От ее усталого взгляда и ничего не требующего голоса, почему-то чувство вины наоборот кратко растет и лишь сильнее