сбросил одеяло на пол.
Гадая, зачем он понадобился матери, юноша натянул на себя брюки и открыл окно. Привычный туман, ежедневно спускающийся с гор, сегодня был густой и белый, словно парное молоко. И почему-то отдавал тухлыми яйцами. Из этой белёсой вонючей пелены выглядывали углы городских домов и шпили крыш, а где-то вдали скрипели стальные канаты фуникулёра. Горожане сновали туда-сюда по своим делам, копошились, гремели и хлопали дверьми, бурчали моторами автомобилей, делились какими-то новостями… Кос поёжился от сырости и закрыл окно, да поплотнее.
– Кос, это не выносимо! Ты слышал, что я тебя звала?
Юноша обернулся и встретился с суровым взглядом матери.
– Прошу прощения, мама! – с лёгким поклоном ответил он. – Вы сегодня прекрасно выглядите!
Ему не пришлось кривить душой, ведь его мать действительно была красивой и ещё вполне молодой женщиной с врождённым чувством стиля. Одевалась она всегда с безупречным вкусом, и в свои 45 лет сохранила утончённую привлекательность – на зависть всем соседкам и приятельницам. Сказать этой женщине, что она хорошо выглядит, было скорее констатацией факта. Однако же, мать Коса улыбнулась, принимая комплимент.
– Ты ещё не одет, – укоризненно произнеса она. – Вечер у Ждановичей был бурным?
– Более чем! – не стал скрывать Кос. – И я всё готов отдать за чашку крепкого кофе!
– Я прикажу, чтобы сварили кофе, – кивнула мать, скользнув взглядом по чуть заляпанному зеркалу у правой стены. – Но после кофе мне нужно, чтобы ты поехал к отцу и отвёз ему документы.
– Что-то важное?
Мать замялась.
– Не то, чтобы очень, но… Я отправила Ванко с поручениями, а эти чертежи… Отец хотел показать их совету мастеров сегодня! Поэтому важно, чтобы ты доставил их к полудню… – она оценивающе покосилась на меня: – Ты ведь справишься?
– Будет сделано, мадам! – ответствовал сын. – Только сначала выпью кофе…
Мать усмехнулась и кивнула.
– Я приготовлю чертежи и положу в прихожей. Не задерживайся, сынок!
И она вышла, оставив за собой еле заметный шлейф аромата розы и гибискуса.
Кос же принялся одеваться, преодолевая покалывание в висках и пытаясь вспомнить что-либо из вчерашнего вечера. У Ждановичей всегда был принято праздновать на широкую ногу. В Академии Лем отличался взрывным нравом и крепкими кулаками. Но при этом он щедро раздавал батюшкины деньги в долг приятелям и никогда не пропускал ни одной студенческой попойки. За то его и уважали. Единственный отпрыск Ждановичей не был семи пядей во лбу, но умудрялся угождать всем, так что преподаватели были к нему снисходительны, а однокурсники считали своим. А теперь, после выпуска, Лем отметил своё двадцатилетие и похвастался новой должностью. Отец устроил его королевскую охрану при Дворце Теней.
– Ты рад за меня, Кос, дружище? Рад, а? – громогласно хвастался Лем, выхлебав вино из бокала и повиснув своим немалм весом на плечах Коса.
Странная это была дружба. Кос – полная противоположность Лему, однако же тот никого так не выделял и не с кем не был так откровенен, как с ним. Кос Борски был невысокий с бледным лицом. Он не отличался ни прилежанием, ни стремлением блистать в больших компаниях, да и много денег у него никогда не водилось. Однако, он никогда не брал в долг, держался с достоинством и всегда был готов поддержать товарища. Он был верным. Именно это качество, вероятно, и притянуло Лема, всегда прямолинейного и не терпящего хитрюг. В общем, все на курсе знали, что эти двое – не разлей вода, и относились к Косу соответственно. Никто не смел его обижать или задирать, ведь иначе мог запросто получить в глаз крепким кулаком Лема.
Итак, после третьего или четвертого бокала, Лем Жданович выболтал, что тперь он – охранник и не где-нибудь, а в самом Дворце Теней. Тем, кто служит там, предоставляется полный пансион, а выходить за ворота дворца строго запрещено. Лишь раз в месяц дают кратковременный отпуск, длиной в три дня, когда можно съездить навестить семью.
– Выходит, мы с тобой будем редко видеться? – заметил Кос.
Такая мысль, видимо ранее не посещала Лемовскую голову. Пьяные слёзы потекли по щекам:
– Ко-ос, дружи-ище! Как же я буду без тебя?!
Кос пытался утешить приятеля, неловко похлопывая его по спине, но тот был безутешен. В итоге, Кос сам принялся заливать печаль вином и к концу вечера был уже не способен мыслить здраво. Правду сказать, он был не способен мыслить вообще – равно, как и передвигаться, поэтому домой его доставил отцовский автомобиль с личным отцовским шофёром. Впрочем, таким же образом вернулись домой практически все участники празднества у Ждановичей.
Кос спустился в столовую, переполненную пряным ароматом свежесваренного кофе и пышных булочек с кремом. Только теперь он почувствовал, насколько голоден. Не теряя на секунды, накинулся на еду, отложив свои сожаления на потом.
Да и что толку было сожалеть? Средний сын Борски за минувшие два года чётко осознал, что ни к какому мало-мальски полезному делу он не пригоден. Поначалу приняв должность