раны от боёв и бомбёжек, конечно же, – это преступник в самой подлой ипостаси. Тот, кто прикидывается своим, но лишь грабит и наживается на боли. А еще меня сейчас пытаются ничтоже сумняшеся убить, и лишь только за то, что я решил дать огласку творящемуся в регионе.
– Просто уходите! – кричу я, продолжая прятаться за толстым громилой.
Мне ничего не отвечают. Именно это и заставляет подумать, что второй бандит не сомневается, он собирается идти до конца, иначе искал бы возможность что-то обсудить, договориться. И лишь то, что он может задеть своего подельника, заставляет его пока не выжимать спусковой крючок. Мелькает мысль, что вот теперь автоматная очередь от бабули не помешала бы. Но окна сюда не выходят. Эти ухари знали, где останавливаться и кто здесь хозяйка дома.
– Бах! – прогремел выстрел.
Все-таки решился, гаденыш, но стрелял чуть в сторону, наверняка, думал хорошенько испугать меня. Замечая, что громила зашевелился, приходя в себя, я влепил ему в нос с желанием продлить дезориентацию противника. Переусердствовал. Кто ж знал, что на вид мощный мужик от не самого сильного удара уйдет в нокаут. Громила упал, и казалось, что земля вздрогнула. Я перекатом ушёл в сторону, стараясь приблизиться к забору, что метрах в шести-семи от меня. Деревянный, хлипкий заборчик можно проломить, заваливая секцию. Конечно, необтесанная доска не сдержит пулю, но я хотя бы буду невидим для стрелка.
– Бах! Бах! – два выстрела гремят, сливаясь в единый звук.
– Ух, – вырывается у меня.
Пуля попадает мне в грудь и отбрасывает к тому самому забору.
«Держит китайская хрень пулю», – думаю я.
Пусть я был и без бронежилета, но под одеждой у меня бронированный костюм из многослойной ткани. Вряд ли такой даже автоматную очередь сдержит, но, видимо, у бандюганов пистолет был маломощный. Небось, польстились на какую-нибудь иностранную недорогую пукалку.
Надо лежать, не показывая признаков жизни. Если сейчас начать активно двигаться, то будет еще один выстрел, а потом и в голову – для контроля. А так можно усыпить бдительность бандитов. Ну и попасть в меня, лежащего на поваленных, сбитых досках, да еще частью и за металлической трубой того самого забора – нетривиальная задача, если не подойти ближе. А еще, наверняка, им жалко патронов. Может, стрелок еще подумает и о том, что тут и так уже хорошо нагрохотало. Мало ли, кто рядом окажется.
– Бугай, ты как? – услышал я вопрос. – Хоть теперь в зал пойдешь? А то вообще в грушу превратился. С двух ударов ложишься, как девка.
– Иди на хрен! – сказал тот самый Бугай. – Ты понимаешь, что теперь нужно и бабку зачищать? Ты убил этого праведника. Звони Ухвату, чтобы поднимал птичку. Нужно…
– Понимаю. Это было понятно сразу. Ухват уже должен действовать. Этот вояка принципиальный выискался, идеалист, – отвечал безымянный стрелок.
Сделав два неглубоких вдоха-выдоха, я определил, что ребра точно повреждены. Резкая боль в груди, справа внизу, дала о себе знать. Однако просто лежать тоже было нельзя.