не смогла бы укрепить национальное единство франков, но и окончательно закрепила бы разделение и противостояние двух частей этого народа, которому суждено было стать ядром христианского мира. Если триумф Пипина Короткого в своё время послужил европейской цивилизации, то триумф Гримоальда стал бы для неё роковым.
Каковы бы ни были её причины, эта катастрофа глубоко дезорганизовала Австразию. Независимо от того, поддерживала ли она узурпатора или, напротив, осуждала и наказывала его, класс леудов в этой ситуации понёс наказание за свой эгоизм или непредусмотрительность. Руководствуясь до сих пор в своём сопротивлении королевскому абсолютизму лишь анархическими инстинктами, они так и не смогли воспользоваться своими успехами и обеспечить будущее, установив в регулярной и постоянной форме правительственное влияние аристократии. Личной власти короля они противопоставили лишь другую личную власть, иного происхождения, но с неопределёнными полномочиями – власть майордома, которого они стремились превратить в вице-короля.
Не обеспечив себе коллективного участия в осуществлении суверенитета, они обрекли себя на выбор: либо быть угнетёнными своим могущественным представителем, если он склонялся к монархическим идеям, либо потерять всё вместе с ним, если он, борясь против династии, потерпел бы поражение в этой борьбе.
Таков был урок событий 656 года и последовавших за ними крупных потрясений, длившихся более четверти века. Австразия вновь попала под гнёт институтов и людей Нейстрии, и то, что Хлодвиг, избавившись от Гримоальда, не взял на себя обязательств перед бывшими подданными своего брата, видно из того, что он не позаботился, как это сделал Хлотарь II после свержения Брунгильды, хотя бы о сохранении видимости автономии Австразии, назначив во главе её отдельного майордома. Майордом Нейстрии, Эрхиноальд, человек, впрочем, осторожный и склонный к компромиссам, получил трудную задачу управлять администрацией обоих королевств и справлялся с ней без кризисов до своей смерти, наступившей около 658 года.
Унижение Австразии стало очевидным при выборе преемника Эрхиноальда, назначенного собранием, считавшимся национальным. Франки, как пишет Фредегар, после долгих колебаний возвели Эброина на эту вершину почестей. Двадцать лет гражданской войны стали следствием этого провозглашения, столь тщательно подготовленного и в котором, казалось, восторжествовало влияние королевы Батильды. Никогда франкская аристократия не сталкивалась среди защитников монархических прав с более искусным и упорным противником, чем её новый законный представитель. Таким образом, майордом дворца претерпел вторую трансформацию, и это оружие, ставшее столь грозным в руках знати, внезапно обратилось против тех, кто его выковал.
Однако, несмотря на энергию майордома Эброина, передача власти не обошлась без временного ослабления её механизмов, и Австразия получила