был нанесен не чем иным, как королевством Меровингов, то есть тем жестоким и абсолютным самодержавием, самые незыблемые традиции которого были переданы Клотарю от его собственной семьи. Отныне он мог править только в форме правления, существенно противоположной той, которую три поколения его отцов создавали в соответствии с римскими идеями.
Более того, эта форма, несмотря на некоторую видимость, была так же далека от того, чтобы отвечать тенденциям германского варварства. Это была новая концепция, основанная, по крайней мере в теории, на христианских принципах, превосходящих расовые предрассудки. Она была четко подтверждена примерно восемнадцать месяцев спустя, на Парижской ассамблее, когда король, восстановив порядок в присоединенных государствах, решил, хотя и не спонтанно, считаться со своими союзниками.
Парижская ассамблея сама по себе была беспрецедентным политическим актом. Со времен завоевания ежегодные собрания на Марсовом поле были не более чем смотрами войск. На этот раз король имел дело с настоящим национальным представительством, парламентом в современном понимании этого слова. Присутствие семидесяти девяти епископов, заседавших вместе с лидерами аристократии на этих победных собраниях, ознаменовало начало интронизации церкви и с большим трудом вхождение римского элемента в советы суверенной власти.
Не говоря уже о мерах, принятых для обеспечения свободных церковных выборов, или о налоговых льготах, которые лиги, верные своим корыстным интересам, установили в пользу франкского рода, главным результатом нового договора знати с епископатом и королевской властью стало проведение крупной реформы в государственной практике Меровингов. Было постановлено, что графы пажей больше не могут присылаться извне, а должны выбираться из числа владельцев земель, находящихся под их управлением, так что, согласно статье 12 эдикта, их собственная собственность будет отвечать за любые злоупотребления в их управлении. Таков был закон от верха до низа иерархии; и великий лорд, будь то епископ или мирянин, не был свободен
чем король, брать из-за пределов каждого из своих доменов должностное лицо, которому под именем судьи он делегировал осуществление своей власти22. Это положение, недостатки которого нельзя игнорировать, поскольку оно имело тенденцию все больше смешивать права собственности и юрисдикции и тем самым прокладывало путь феодализму, тем не менее представляло собой огромный прогресс для начала седьмого века. При предыдущих правлениях кочевые офицеры были бичом провинций, и нам достаточно взглянуть на картину, нарисованную Григорием Турским23 о периодическом управлении графом Леудастом в этом городе, чтобы увидеть, как этим авантюрным тиранам удавалось давить и развращать народ. На самом деле, эдикт 614 года сделал право короля назначать графов более или менее иллюзорным. Оставалось лишь вложить эти функции