дым обволакивает её, словно дыхание богов, и это было одновременно благословением и тяжестью. Её простое льняное платье, запылённое от улиц Фив, казалось здесь чужим, а сандалии оставляли едва слышный скрип на гладком полу. Она сжала свёрток с эскизом, ощущая его вес, как якорь, что удерживал её в этом море роскоши и опасности.
Вестник остановился у подножия трона и ударил жезлом о пол. Звук эхом разнёсся по залу, заставив Лайлу вздрогнуть.
– Жди здесь, – бросил он, голос его был резким, как удар хлыста. – Фараон примет тебя, когда пожелает. Не смей поднимать глаз, пока не прикажут.
Он развернулся и исчез за занавесом, оставив её одну. Лайла стояла, чувствуя, как взгляды стражников у стен впиваются в неё, словно копья. Их бронзовые доспехи поблёскивали в свете факелов, а лица были неподвижны, как маски. Она опустила голову, но не из страха, а чтобы собраться с мыслями. Её пальцы теребили амулет скарабея, и она шептала про себя: «Исида, дай мне смелости. Тот, дай мне слов». Её сердце колотилось, но в глубине души росло любопытство. Каков он, фараон Амонхотеп? Говорили, что он молод, едва старше неё самой – двадцати трёх зим, – но уже правил с железной волей, унаследованной от предков, что воздвигли пирамиды.
Минуты тянулись, как часы. Тишина давила, прерываемая лишь треском факелов да далёким журчанием воды в садах за стенами. Лайла подняла взгляд – украдкой, почти невольно – и заметила движение у одной из колонн. Тень. Нет, не тень – тот самый воин, что встретил её в коридоре. Он стоял в стороне, прислонившись к столбу, скрестив руки на груди. Его плащ был всё тот же, простой и грубый, но теперь она разглядела больше: на запястье блестел тонкий браслет из золота, едва заметный, но слишком изящный для простого стража. Его глаза снова поймали её взгляд, и Лайла быстро отвернулась, чувствуя, как жар заливает шею. Кто он? И почему следит за ней?
Дверь за троном скрипнула, и в зал вошёл ещё один человек – придворный, судя по одежде. Его туника была цвета шафрана, перехваченная широким поясом с бирюзовыми вставками, а на голове красовался парик из чёрных косичек, усыпанный золотыми бусинами. Лицо его было гладким, как у юноши, но глаза – холодными и острыми, как у ящерицы. Он держал свиток и перо, явно готовясь записывать.
– Лайла, дочь Хапи? – голос его был высоким, почти насмешливым.
Она кивнула, шагнув вперёд, и выпрямилась, стараясь не показать волнения.
– Да, это я.
Придворный прищурился, оглядев её с ног до головы, и скривил губы.
– Ювелирша из квартала, – протянул он, будто пробуя слово на вкус. – Странный выбор для такой работы. Где твой отец? Или он решил спрятаться за твоей юбкой?
Лайла сжала кулаки, но голос её остался ровным.
– Мой отец – мастер, но эскиз мой. Я пришла, как велели. Если вам нужен он, пошлите за ним сами.
Придворный хмыкнул, явно не ожидая отпора, и сделал пометку на свитке.
– Смелая, – пробормотал он. – Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Жди. Фараон скоро выйдет.
Он отступил к трону, а Лайла осталась стоять,