поднялся, Эштон вспомнил что-то важное.
– Одну минуточку, сэр! Будьте любезны, скажите, стало ли что-то известно об Эване Робинсоне?
– Эвана Робинсона мы разбираем по косточкам уже вторую неделю, и нам удалось найти много «занимательного» про вышеупомянутого господина, но всё это никак не связано с нашим делом, – заявил Блэквуд.
– Вы считаете, что он невиновен?
– Нет, я считаю, что он тот ещё аферист, но это никак не связано с исчезновением вашей сестры! – заключил детектив.
– Ну что ж, я, пожалуй, пойду. Вам тоже пора поторопиться, не заставляйте даму ожидать вас, это дурной тон. А мисс Робинсон и вовсе! – произнёс Рой, одарив обаятельной улыбкой и пожав руку удивлённому мужчине. А спустя секунду он уже захлопнул дверь паба «Caff e Gold» с обратной стороны.
«Какой всё-таки странный тип этот Блэквуд», – подумал Эштон, взглянув на нетронутую чашку эспрессо. Затем сделал большой глоток, и тут же скривился: остывший, чертовски горький, настолько крепкий, точно густой, как ему показалось.
– Редкостная гадость, однако! Люди, вливающие в себя ежедневно этот яд, причём, прошу заметить, добровольно, явно лишены вкуса к жизни. Ибо как почувствовать полноту, сладость бытия, испив столь горький, неприятнейший напиток?! Или же, напротив, после него всё прочее покажется нектаром, – произнёс негромко Эштон, посмотрев на заснеженную улицу за окном.
Тут он вспомнил о Люси. Блэквуд был прав, и у него была запланирована встреча с этой норовистой и взбалмошной девчонкой. Вот только каким образом Рою удалось это выяснить, для Эштона оставалось загадкой.
Встреча была назначена самой девушкой, она настаивала на ней уже несколько дней. Сидя в прогулочном экипаже, они колесили по главным улицам Лондона и несколько натянуто разговаривали о произошедшем. Вместе с тем Люси несколько раз косвенно попыталась реабилитировать в глазах Эштона репутацию неприглядного брата, на что Эштон ощутимо помрачнел.
– Настоятельно не рекомендую вам становиться посредником в этой тёмной истории, Люси. К тому же, какой резон оправдывать того, к кому вы и сами давно не питаете ни доверия, ни почтения? – глядя в окно экипажа, молвил мужчина.
Девушка, положила руку в перчатке на руку сидящего напротив Эштона и зорко посмотрела ему в глаза. Но он не подал виду, оставив её взгляд незамеченным.
– В ваших словах столько правды, в которой я боюсь себе признаться. Но жить в таких муках, в поисках возмездия, точно не стоит. Как погляжу, вы вовсе себя не бережёте, совсем истаяли, как воск. Не могу безучастно наблюдать за вашими мучениями, – обеспокоенно произнесла девушка в неприсущей ей сострадательной манере.
И по ноткам её голоса было понятно, что она рвалась к нему навстречу по «личному делу». А разговор о пропавшей Мари – не что иное, как предлог: открытый флирт, прикрываемый дружбой.
«Видимо, сейчас, как никогда кстати, объяснить Люси, что я не могу ответить на её чувства, дабы не давать ей ложных надежд», – промелькнуло в голове Эштона.
Он