Но я всего лишь делаю свою работу. Причём не за малые деньги. И возраст здесь явно ни при чём, – вежливо, но резко ответил Рой Блэквуд.
– Освежите мне память, пожалуйста, я, запамятовал, кто именно порекомендовал вам меня? Я нечасто разбрасываюсь визитными карточками, посему полагаю, что просто так вам, вряд ли, удалось бы выйти на меня, – поинтересовался детектив, немного прищурившись.
– Кэмбелл. Патрик Кэмбелл. Он давний друг нашей семьи и отличный адвокат. Собственно говоря, именно ему удалось достать вашу визитку, а я имею честь познакомиться с вами лично! – слегка улыбнувшись, ответил Эштон.
– Мистер Кэмбелл, вот как, припоминаю такого. Как я сам не догадался, – по какой-то личной причине иронично молвил детектив. – Кэмбелл действительно хорош в своём деле.
– Всё верно! – подтвердил Эштон.
– Что ж, мистер Дэвис, начнём! Сейчас я стану вносить в записную книжку всю нужную информацию о пропавшей, и мы приступим непосредственно к делу, которое свело нас с вами. Вы же, в свою очередь, должны как следует восстановить в памяти хронологию событий и рассказать мне о случившемся во всех подробностях, которые вам известны, стараясь не упустить мелких, но важных деталей.
Эштон утвердительно кивнул.
– И так, назовите имя пропавшей.
– Мари… То есть, Мариэль Дэвис, – со вздохом и болью в сердце произнёс Эштон.
– Возраст?
– Семнадцать.
Затем последовала череда вопросов, на которые Эштон отвечал развёрнуто и честно. Иногда он переспрашивал, иной раз лишь кивком головы подтверждал понимание слов собеседника.
Чуть погодя Блэквуд достал портсигар и извлёк одну сигару. Она была длиннее обычной сигареты, из тёмно- коричневой бумаги, обрамлённая золотистым кольцом у конца. Он угостил и Эштона, но тот вежливо отказался, не имея пристрастия к вредным привычкам.
Сам же Блэквуд с удовольствием закурил и, сквозь густой дым, внимательно посмотрел на убитого горем молодого человека. Безусловно, будучи непревзойдённым в своём деле, его было сложно чем-то удивить, и всё же, наряду с приобретённым мастерством, Блэквуду удалось сохранить простое человеческое сострадание…
– То есть у вас возникли подозрения лишь на почве возникшей симпатии Эвана Робинсона к пропавшей девушке, то есть вашей сестре?
– Не только: этот человек – крайне скользкий и гнусный тип, внушающий отвращение. Полагаю, он на многое горазд, в частности, и на само похищение. Этот вопрос меня беспокоит с первой минуты исчезновения Мари, – с презрением к упомянутому Эвану, сказал Эштон.
– Стало быть, у вас на руках нет никаких улик, кроме личной неприязни к данному субъекту? Я правильно понимаю? А в нашем деле предвзятость только вредит и мешает трезвому взгляду на саму ситуацию. Презрение – тонкая трость, а потому плохая опора, – сухо ответил детектив и отложил карандаш с тонким острым грифелем.
Подняв одну бровь, он сложил руки на груди и вызывающе посмотрел на Эштона, сверкнув