разглядывал облака.
Горбун неуклюже поднялся на ноги, и его страшное лицо озарила торжествующая ухмылка.
Филипп подошел к нему и, наклонившись, что-то тихо прошептал. Я стояла достаточно близко, но смогла разобрать всего несколько слов: “Исполнено… три года”.
Могла ли я даже предположить в ту минуту, что стану пленницей этих людей?
Король увлек меня обратно, рассказывая по пути забавную историю о том, как ему пришлось посвящать рыцаря Жана де Буйонна дважды: сначала тот прокутил все свое имущество и право называться рыцарем, но в крестовом походе отличился, спасая брата короля, чем вернул себе уважение и рыцарский титул.
Остаток дня не оставил особенных впечатлений. Пожалуй, я была не одинока в своем мнении: королева скучала, а Людовик откровенно зевал, лишь изредка поглядывая на соревнующихся лучников и метателей копий. Зрители вяло переговаривались на трибуне, а простые люди растеклись по ярмарке, чтобы успеть напоследок купить диковинные товары или еду.
К моему великому облегчению на вечернем пиру барон не присутствовал. Маргарита Прованская, неверно истолковавшая мои отношения с ним, шепнула мне, что он пожаловался королю на недомогание после падения и, выпросив для себя разрешение, без промедления уехал к себе в поместье.
Через два дня уже весь королевский двор покинул земли графства и устремился в Париж. На прощание снова разбили шатры в месте, где неделей ранее граф де Блуа с вассалами торжественно встречал королевский кортеж. По Луаре проплыли искусно украшенные в виде белых лебедей лодки, а королева и графиня де Блуа выпустили на прощание в небо дюжину голубок в знак мира и согласия. Стороны, чрезвычайно довольные друг другом, разъехались восвояси.
История загадочной гостьи. Убийство и плен
Через неделю я сердечно простилась с гостеприимными хозяевами и искренне поблагодарила за заботу, которой они окружали меня все время, проведенное у них в гостях. Агния де Блуа настолько привязалась ко мне, что долго не хотела меня отпускать и, только взяв с меня твердое обещание навещать ее не реже трех раз за год, дала свое согласие на мой отъезд. Ранним утром я в сопровождении своей свиты отправилась в сторону Шартра, где неподалеку от границы Нормандии и Блуа находились мои владения. В этот раз мой родственник Обер д’Эвилль присоединился к нам с тремя своими слугами.
В первый же вечер мы добрались до Шатодена, где для ночлега разыскали постоялый двор на улице святого Любена. Хозяин – маленький, толстый мужчина – сразу предупредил нас, что у него остались две господских свободных комнаты для меня и Обера на втором этаже, а также одна маленькая на первом этаже за кухней, где может разместиться парочка слуг или воинов по нашему усмотрению. Однако остальным из нашего отряда придется переночевать на сеновале при конюшне. На наш вопрос, кто же занял все остальные комнаты – он пожал плечами и ответил:
– Люди барона д’Аркура. Правда, – добавил хозяин, – самого барона среди них нет.
Мы вздрогнули при упоминании этого имени. Днем Обер