моей стражи. Девушка была настолько растеряна, что была не в состоянии говорить. Старый воин, понуро склонив голову, топтался за ее спиной и смущенно покашливал, не добавляя ясности.
– Да говорите, в чем дело, что случилось? – потребовала я, перенимая их общим волнение.
Они переглянулись, и старый воин растерянно доложил:
– Не знаю даже, как и сказать. Хм, боюсь, шевалье д’Эвилль погиб, моя госпожа.
– Как погиб?!
Я подскочила как ужаленная и бросилась в его комнату. Поперек кровати, свесив ноги на пол, лежал Обер. Говорят, что покойники часто выглядят так, будто только заснули. Несчастный юноша выглядел иначе. Он был в той одежде, в которой ужинал со мной – видимо, не успел даже раздеться перед сном, как на него напали. Смешанная гримаса ярости и боли искажала его посеревшее, заострившееся лицо. Одной рукой он сжимал рукоятку кинжала, торчавшего в его груди, а другой – крепко держал валявшийся на кровати небольшой походный мешок.
Мне сделалось дурно, и я едва успела присесть на стул у окна, чтобы не упасть без чувств. Я как в забытьи слушала разговор хозяина постоялого двора с тощим усатым городским стражником:
– Ну, значит, просил энтот господин разбудить его пораньше, куда-то он с еще вечера торопился. Я отправил сынишку своего Жака постучать ему. Тот скоро вернулся и сказал, что господин не отвечает. Тогда я его наставляю: “Ну, приоткрой дверь, дурень, и подойди поближе, потряси его за плечо.” Я же помню, как в молодости все горазды спать. Папаша мой постоянно не мог до меня докричаться, только отцовские удары ореховыми прутьями помогали взбодриться.
Хозяин улыбнулся своим воспоминаниям, затем опомнился, вздохнул и грустным голосом продолжил.
– Ну вот, значит, а сорванец мне отвечает, мол, не так он глуп, как батюшка (я – то бишь) о нем думает. Он уже пробовал зайти, вот только дверь-то заперта на засов изнутри.
Главный стражник многозначительно посмотрел на стоявшего в углу щуплого мальчонку, который беспрестанно кивал в подтверждение отцовским словам.
– Тут уже я заподозрил неладное, поднялся и прихватил своего старшего сынка, Жерома.
Все повернули головы в сторону огромного детины, на которого пальцем указывал рассказчик.
– Стучали, мы стучали – все без толку. Что делать? Велел я старшему выбить дверь, ну а тут такое… – хозяин неопределенно развел руками, – Мебель разбросана. На кровати мертвый молодой господин. Ну, позвали стражников для порядка. Однако странно это все, как же убийца скрылся из закрытой комнаты?
– Может, он сам … того? – озарил комнату гениальной догадкой главный стражник.
– А мебель зачем повалил? Да и как это – сам? Кинжал что ли себе в грудь? А потом гореть в аду? – неодобрительно покачал головой дотошный хозяин, – Да и не похож он был вчера вечером, когда прибыл с этой благородной дамой на самоубийцу…
Все присутствующие уставились на меня.
– Нет, нет, – пролепетала я, находясь в большом