Зинаида Ивановна, вздохнула, видно, нечто вспомнив из той поры.
Помолчала, и продолжила:
– Ничего, со временем пообвыкли. Работаем все техниками-метеорологами. Лена усиленно штудирует учебники, нынче будет поступать в институт, хочет учиться очно.
– Славная у тебя девочка, – поддержала разговор Степановна. И тоже, вздохнув, сказала: – А у меня школьник, в четвёртый класс ходит, Яшей величать. Забавный мальчонка. Вон и Вася подтвердит. Верно?
– Еще, какой забавный. Прелесть паренёк.
– Проказник ты, Васята. Льстишь. А вообще нашего Васю звать Виссарион, – обращается баба Варя к хозяевам. – Толковый журналист. Ему бы цены не было, да с ленцой.
Стражин залился краской, вытер носовым платком пот. Степановна, видя, как неловко стало Виссариону, перевела разговор на другую тему:
– Да, Зина, вы тут неплохо устроились, уютно, чисто, тепло. Но честно сказать, не знаю, смогла бы сама жить среди гор. На миру и смерть красна. Сдюжить без общества, друзей – трудно же.
– Что возразить на это, – вступил в беседу вошедший в комнату Алексей Игнатьевич. – Когда прилетели сюда принимать станцию, так от вида одного домика можно было впасть в уныние. Старый, щелястый, пока натопишь печь, спина взмокнет. Ничего, летом подбросили на вертолете досок, толь, кой-какой стройматериал. Подновили мы втроём наше общежитие. Теперь хоть куда, живи – не хочу.
Чему-то улыбнулся, продолжил:
– Скучать некогда, у нас работушки вволю. Отдохнув после смены, изучаю окрестности станции. Знаю, где и какое зверье и дичь водятся. На учёте все морошковые болотца. Хандрить нельзя, иначе закиснешь, как ребята до нас. Так и живём, не каемся. Сводки с нашей метеостанции нужны управлению позарез.
Прав Поджидаев, незаменим их труд. Не зря каждые три часа вызывают их станцию на связь. Зашифрованные колонки цифр сообщают синоптикам о видимости, облачности, температуре наружного воздуха. Составляются таблицы наблюдения продолжительности солнечного сияния, о чем говорит лента гелиографа. На метеоплощадке ведётся наблюдение за обледенением проводов, и ещё много чего полезного для себя узнают с этой вершины синоптики. Виссарион представил, каково здесь глубокой зимой, когда шквальный ветер вырывает дверь домика из маленьких нежных рук Лены, швыряя в лицо колющие снежные иглы. Тогда, лишь держась за протянутый трос, можно добраться до метеоплощадки. Они, Поджидаевы, решил Стражин, должны обладать большой силой воли, смелостью, они наедине с немилостивой тут к людям Природой. Иначе разве перенести одиночество среди бесконечной цепи холодных, леденящих душу гор. Засыпая, Виссарион с улыбкой вспомнил, как баба Варя дарила Лене свои махонькие золотые сережки-сердечки. Как засмущалась девушка. Потом словно провалился в бездну. Под утро привиделся сон. Будто оступился он у самой вершины и несёт его по осыпи в пропасть. А на одном из каменных выступов расселся Рантов и, ехидно посмеиваясь, приговаривает: «Туда тебе и дорога. Ишь, ты, втюрился – влюбился.