и ничему не верил. И когда ему привозили газеты из райцентра, он, прочтя их, рвал своими желтыми крепкими зубами, как матерый волк режет глотки оленям, те листки, вонявшие типографской краской. Он плевал в эти длинные чёрные строчки, которые больше врали, чем говорили правду, как думалось ему. Часто навещало его видение, как Начальник с малым отрядом бойцов из райцентра гнался за его семьей по тундре. Тут он был неуязвим, знал каждую сопку, каждую речку и болотце. Он мотался по безбрежной тундре, путал следы. Кто мог его поймать? Кто осмелился бы предать его? Живы те старики и старухи, те вошедшие в силу соплеменники, которых он избавил от болезней, которым дал удачу в охоте и рыболовстве. Семья шамана жила безбедно, потому что вот она палочка-выручалочка – большое оленье стадо. Значит, всегда есть мясо и тёплые шкуры, из которых бабы сошьют и малицы, и торбаса, и еще много чего полезного. Животных можно запросто обменять на продукты геологам и разным спецам, снующим по тундре. Не трудно и выгодно продать оленье мясо: вон, сколько новых поселений, а с продуктами, особо мясными, не густо. В дальних от райцентров стойбищах шаману ещё верили, но больше старики да старухи. А приезжающие из интернатов на летнюю побывку юнцы высмеивали его, правда, кое-кто из них за это получал от родителей увесистые затрещины. Некоторые люди, уже умудрённые жизненным опытом, втихомолку посмеивались над ним, прикрывая рукавами малицы рот, чтобы тот не заметил и не мстил им, навлекая злых духов. Люди-таки побаивались злых колдовских чар шамана, да дальнобойного винчестера и ружей его детей и родни шамана: мало ли что взбредёт в голову старому человеку, обглоданному зубами власти, отвергнутому многими соплеменниками.
Прижав к груди дочь, брела, спотыкаясь, к близким чумам женщина в ободранной парке. Страшный огонь жёг тело матери Лены, в голове женщины перепутались мысли, ей хотелось в тепло, чтобы отогреть озябшую дочь, накормить её горячей пищей и забыться сладким сном. Старый шаман хотел преградить дорогу незнакомке, выпроводить нищенку вон, заорать на неё. Что-то сдержало его, заставило отступить назад. Видно, ещё теплилось сочувствие в его иссохшей груди. Возможно, понял, каков дальний путь преодолела эта незваная гостья с маленькой девочкой. Откинув полог чума, женщина упала в обморок.
– О, я*ерв – хозяин земли, о пэдара ерв – хозяин леса! – завопил шаман. – Почему пламя костра извивалось сучком, когда в моё жилище ворвалась оборванка с девчонкой? Если вместе с ними пришли злые духи, то пусть все гости покинут моё жилище.
Внезапно пыхнул костер, недра его выстрелили угольками. Шипя, опустились горячие красные точки на мокрую одежду, на чёрные косы распростертой на шкурах женщины. Захныкала Лена. Взвыл старый шаман, всем телом задёргался над женской паркой. Еще бы, поверье гласит: даже попадание искр из очага на голову женщины наверняка приведёт к какой-то беде. А только что вырвался целый сноп и нимбом опустился на голову незнакомки. Загалдело переполошенное