ощущалось во всём – от горшков с растениями на подоконниках до свежевыстиранных полотенец в ванной. Словно по дому разлили тёплый, янтарный свет, смягчающий острые углы воспоминаний.
Но не всё можно было смягчить. Не эти результаты, которые он собирал в тайне от неё уже месяц.
Александр промокнул разлитую воду и достал из ящика стола запечатанный конверт. Внутри – результаты анализов, которые он тайно провёл в университетской лаборатории под предлогом исследования для своей статьи. Кровь, биомаркеры, тесты на нервную проводимость… Все указывали в одном направлении, но он надеялся – иррационально, вопреки всему своему научному скептицизму – что ошибся.
Пальцы слегка дрожали, когда он открывал конверт. По мере чтения лицо застывало, словно превращаясь в маску, вырезанную из слоновой кости – бледную, твёрдую, безжизненную.
"Повышенные уровни креатинкиназы… снижение амплитуды потенциалов двигательных единиц… дисфункция митохондрий в нервных клетках…"
Каждая строчка была ещё одним гвоздём, забиваемым в крышку его будущего. Он вспомнил страницы из учебников неврологии, которые когда-то изучал с академическим интересом, не предполагая, что однажды будет искать себя между строк.
Боковой амиотрофический склероз (БАС). Прогрессирующее нейродегенеративное заболевание, характеризующееся потерей моторных нейронов в коре головного мозга, стволе и спинном мозге. Смерть обычно наступает от дыхательной недостаточности в течение 3-5 лет после появления симптомов. При агрессивных формах – значительно раньше.
Он сложил результаты анализов и медленно выдохнул. Научное подтверждение не должно было потрясти его – все признаки были очевидны уже несколько месяцев. И всё же в человеческом сознании существует странный механизм: даже столкнувшись с неопровержимыми доказательствами, оно цепляется за тень сомнения, за призрачную возможность ошибки. Теперь этой возможности не осталось.
В университетской библиотеке было тихо, только шелест страниц и приглушённое дыхание других студентов нарушали тишину. Александр сидел в дальнем углу, окружённый стопками книг и медицинских журналов. За окном серело сентябрьское небо, обещая дождь, но он не замечал ничего за пределами своего отчаянного исследования.
"Экспериментальные методы лечения БАС", "Нейрорегенеративные подходы", "Стволовые клетки и моторные нейроны" – названия сливались перед глазами. Он читал жадно, с тем сосредоточенным отчаянием, какое бывает только у утопающего, ищущего соломинку.
"Текущие подходы к лечению БАС являются паллиативными и направлены на облегчение симптомов, но не могут остановить прогрессирование заболевания. Рилузол может продлить жизнь на несколько месяцев, но не предотвращает неизбежной…"
Неизбежной. Слово холодной змеёй скользнуло по позвоночнику. Он перевернул страницу с такой силой, что бумага надорвалась.
Ему снова десять лет. Он стоит у постели деда, держит его руку – вялую, безвольную,