Юрий Герман

Я отвечаю за все


Скачать книгу

не боялся.

      – Что у нас хорошо, так это тишина и порядок, – сказал Штуб. – Действительно можно отдохнуть телом и душой.

      – Я бы в библиотеку сбегала, – сказала Зося. – Еще вчера новые книги пришли. Посмотреть интересно.

      Глаза Зоси алчно поблескивали.

      – А ты тут полежишь, – попросила она, – так славненько. Ладно, Август?

      Для здоровья она обкусывала капустную кочерыжку, не доеденную Тутушкой. В основном она питалась тем немногим, чего не доедали дети.

      – Ладно, – сказал Штуб, – иди спокойно, я полежу. Снимай пенки со своей библиотеки. Но если возможно, не зачитывайся до вечера.

      – Ты остришь? – спросила Зося.

      Она ушла, длинно зазвонил телефон. Штубу дали Курск. Платон Земсков или его однофамилец (Штуб улыбнулся сердито) находится тут, в районном доме инвалидов Отечественной войны, в каком именно – не уточнено.

      – А уточнить – вы больные? – осведомился Штуб.

      Слышимость была плохая, из Курска кричали:

      – Вас слушают. Але, але!

      – А сестра Земскова где? – заорал Штуб. – С ним?

      Попозже слышимость стала получше, но товарищ, который был «в курсе», уже ушел. Тот, что сейчас взял трубку, посоветовал лучше прислать своего представителя.

      – Ждите, приедет! – сообщил Август Янович.

      Выпив принесенный Зосей чай и съев ради болезни бутербродик с «детским» салом, Штуб, кряхтя, занялся открыванием дверей. Сначала принесли газеты, потом тетка, поперек себя толще, явилась с молоком, и Штуб не знал, сколько взять на сегодня. После явились из «Электротока», а ребро болело, и даже голова кружилась от бессонной ночи. Наконец явился Терещенко, и теперь уже он открыл дверь Сереже Колокольцеву, с которым Штуб и заперся в своей комнате. Говорили они долго.

      – Это откладывать нельзя, – сказал Штуб, когда Сережа встал. – Сейчас же займитесь Окаемовой, только аккуратно, не пугая ничем старуху. Пусть поймет сразу, что дело касается помощи советским патриотам, а не репрессий. И нынче же – в Курск. С Бодростиным я говорил, он даже рад, что от него эта история уходит. Что касается до Устименко Аглаи Петровны, то я лично убежден, Сергей, что не могла она переметнуться к фашистам.

      – Ясно, товарищ полковник, – блестя глазами, сказал Колокольцев. – Значит, сейчас я и приступлю, с ходу!

      – Приступайте, Сережа.

      – Бой будет?

      – А непременно, – допивая простывший чай, сказал Штуб. – По всем статьям – бою быть. Помните беседу нашу в гараже о Дзержинском?

      – Насчет карающего меча?

      – Точно. Так ведь и поныне многие полагают, что мы только карающий меч. А мы пошире, поемче, поухватистее. Несправедливости – тоже наше дело, чтобы их ликвидировать и виновников дискредитации Советской власти покарать. Потому что каждая история с невинно осужденным кладет пятно на нашу власть.

      – А в этой истории кто невинно осужденный?

      – Да хотя бы Постников. Ему вроде памятник поставить нужно, а он у нас в изменниках ходит. Ведь каждый изменник –