был, жил в Ленинграде. У него до сих пор много книг на русском языке, мы их читали вместе. Поэтому, когда мама и папа… дедушка сказал, чтобы я ехал с дядей в Москву. Что он и бабушка уже старые, а мальчику нужно настоящее мужское воспитание.
Последняя фраза прозвучала совсем печально, и я поняла, что сам мальчик настоящему мужскому воспитанию совсем не рад.
Спросила со сдержанным негодованием:
– Что за воспитание такое – всё время орать? И почему он заставляет тебя работать? Мой отец что, мало ему платит?
Мальчишка впервые посмотрел мне прямо в глаза, быстро и так удивлённо, словно услышал несусветную глупость.
– Так я сам работу просил. Каникулы же, в школу ходить не надо. Дома-то у нас хозяйство большое… было. Работы всегда хватало. А здесь что делать? Дядя и так мне всё покупает, а деньги, которые я зарабатываю, только мои.
Я почувствовала любопытство и чуть не спросила о том, какую же заработную плату выделил от щедрот своих мой отец малолетнему садовнику, но это уже точно было совсем не моё дело. О деньгах, как и о боге, всуе не говорят – одна из истин, накрепко усвоенных мною от знающего в финансовых делах родителя. Поэтому спросила я иначе:
– Тебе на всё хватает? Игрушки покупаешь?
Смуглый пацан снова посмотрел на меня с удивлением, даже улыбнулся, словно услышал шутку. И от улыбки его лицо разительно изменилось. Перестало быть таким скуластым, приобрело детские черты, свойственные его возрасту, щёки мягко округлились, а густые чёрные брови приподнялись домиком, сделав взгляд открытым и беззащитным. Я вдруг увидела, что глаза у мальчишки вовсе не чёрные, как до сих пор казалось, а тёмно-карие, цвета крепкой заварки.
– Какие игрушки? – спросил он почти снисходительно, – Я в игрушки уже давно не играю, не маленький же.
Я почувствовала, что краснею и попыталась выкрутиться:
– Я имела в виду компьютерные игры или, может, приставку? Я вот играла в твоём возрасте.
На самом деле тогда в игрушки я тогда ещё тоже играла. Были у меня и Барби, и Лего, и железная дорога, и автомобили на радиоуправлении, и коллекция динозавров. Но об этом я решила умолчать, уже поняв какая пропасть пролегает между тогдашней мной, засыпавшей в обнимку с огромным плюшевым Пикачу, и Юсиком, не знающим чем занять себя на летних каникулах, кроме работы.
– Компьютера нет, – погрустнел он, – Они очень дорогие… те, на которых можно играть. Но я коплю на Айпад.
Я одобрительно кивнула.
– Да, для Айпада тоже есть классные игры! И он дешевле игрового компа.
Честно говоря, в последнем я не была уверена, хоть у меня самой конечно был и игровой компьютер, и сразу два Айпада, и Плейстейшн, и даже очки виртуальной реальности, но их стоимости я не знала, потому что всё это покупал отец.
Но мальчишка мотнул головой.
– Мне не для игр. Мне, чтобы рисовать.
И я обрадовалась, потому что наконец-то могла высказаться о чём-то со знанием дела.
– Рисуешь в Прокрейте? Я тоже пробовала, но не умею рисовать. А прога классная!
Мальчишка