хоть и благодарен ему, что рос в достатке и сытости, вырос воином и полководцем. Лео подсел рядом, взглянул на небо и непонимающе хмыкнул.
– Хочешь новость расскажу? – спросил он.
– Ну-ка! – приподнялся на локтях Селиот.
– Сын оказывается есть у меня, две сивы уж ему. Помнишь Йени?
– Это та самая?! – Селиот удивленный вскочил с места. – Я думал, у вас не было.
– Было-было, умерла она от хвори страшной. Отослала мать ее сына мне. Уже в Элеорне он.
– Ох, – протянул Селиот. – И как назвала она его?
– Эммануэль. Сказали, что сообразительный парнишка. Ему всего ничего, а уже читать пытается! – Лео растаял, на его глазах выступили едва заметные бусинки слез. – Весь в меня!
– Вот такая жизнь наша, – понимающе выдохнул Селиот. – И что дальше планируешь делать?
– Брошу военное дело и займусь воспитание сына, шахту выкуплю угольную и буду жить.
– Я тоже вот думаю остепениться. Ферму построю, но и не брошу ратных битв. В битве такой и погибну!
Братья не заметили, как дух давней вражды развеялся, сменившись обычной родственной любовью. Звезды сверкали в небесах маленькими огоньками белого сияния, какие-то из них падали, оставляя яркие хвосты на черном полотне.
– Прости меня, брат, – вдруг прервал тишину Лео. – Не прав я был тогда. Мия – девушка хорошая, а мне просто завидно стало, что жена такая у тебя.
– И ты прости меня, – ответил Селиот, чувствуя, как к горлу подступили слезы, а по щекам побежало что-то влажное.
Они молчали, смотря на звезды, и было что-то в этом прекрасное. Жизнь и смерть в их свете. Они вспоминали беззаботные дни из детства, как воровали отцовский табак и вино, как подглядывали за молодыми девушками в банях, как впервые шли вместе в бой, и поняли, что эта битва против магов оказалась их последней, когда они сражались плечом к плечу, спина к спине, друг за друг, но внезапно из-за кустов послышался громкий топот, тяжелое дыхание и фырчанье. Они вскочили. Селиот взял арбалет, а Лео любимый изогнутый меч. Стрелой, выпущенной из самого сильного лука, из зарослей крапивы и рябины вылетел на удалом рысаке Вернел с арбалетным болтом, торчащим из лопатки и завопил:
– Сынки! Поднимайте полк, мы отходим в Майтаун. Нет больше нашего короля, теперь власть мы, ярлы великой Бездны!
У Майтауна их встретили другие военачальники и две тысячи заядлых головорезов, хардагов и бывших королевских воинов. Флаги и знамена развевались на слабом ветру, который трепал волосы и гривы коням. Вернел еще по дороге объяснил своим солдатам, что началась война за Аэнель, что это начало новой истории. Все ждали сказание зачинщика бунта, но кто-то из сторожевых крикнул: «Глядите-ка!», и указал на дорогу, ведущую в столицу. По раскаленной утренней пыли шел человек, спотыкаясь об ухабы и сваливаясь в дождевую канаву. Селиот запрыгнул на коня и, взяв в охрану троих всадников, поскакал на встречу. Догадывался, что за оборванец шел, и не ошибся. Кое-как поднимая ноги, в одних портках