еще интересней – друзья неслись по извилистой дороге, уходящей то вверх, то вниз, на легких финских санках, обгоняя и подрезая друг друга. Когда друзья подросли, Петри предложил Марти переехать в Выборг и устроиться на пивоваренный завод. Там работал и неплохо зарабатывал его двоюродный брат Арто. Марти и Петри завидовали Арто, который жил в городе, в собственной комнате на пятом этаже каменного дома, вечерами сидел в трактире с веселыми друзьями и красивыми девушками. В Карнилле у всех жителей было только две дороги – стать рыбаком или крестьянином. Молодым романтикам, грезящим красивой жизнью и великими подвигами, крайне неприятно было осознавать, что через какой-нибудь десяток лет они будут выглядеть в точности, как их отцы – насквозь пропахшими рыбой угрюмыми деревенскими мужиками с рано постаревшими обветренными лицами.
На заводе Марти и Петри понравилось – неплохая зарплата придавали чувство уверенности и собственной значимости, а когда друзья сошлись с подпольным кружком революционеров, в жизни, помимо работы и развлечений, появился еще и риск. Конечно, проповедовать революционные идеи в Великом Княжестве Финляндском было намного безопасней, чем в Петрограде или других русских городах, но вероятность оказаться в тюрьме все равно присутствовала, что подтверждалось периодическими арестами товарищей. Постоянное чувство опасности придавало и без того веселой молодой жизни небывалую остроту ощущений.
Петри, как наиболее красноречивый, вел агитацию среди рабочих и распространял прокламации. Марти же, как более хозяйственному, было доверено варить гектограф, для чего нужно было скупать в разных аптеках желатин и глицерин. Раз в неделю, в маленькой комнатке, которую они с Петри снимали в доходном доме с видом на глухую стену, Марти плотно зашторивал окна и растапливал голландскую печь, смешивал на черном противне сироп глицерина с водой и ломтиками желатина. Затем ставил готовую смесь на огонь. Через некоторое время гектограф снимался с плиты и ставился на стол. Далее за дело брался Петри: приложив отпечатанную в Петрограде прокламацию к гектографу, он с несвойственной ему дотошностью проверял, четко отпечатались ли на его поверхности все буквы, и затем уже прикладывал по очереди чистые листы бумаги. За один раз удавалось напечатать несколько десятков прокламаций, которые потом гуляли по рукам выборгских рабочих и служащих.
Февральскую революцию ребята восприняли как личную победу и горячо этому радовались, расхаживая по городу с красными бантами на лацканах пиджаков. Революционная деятельность теперь была декриминализирована и переродилась в общую национальную идею. Если раньше политикой интересовались только рабочие революционеры и интеллигенция, то сейчас в партиях и их программах разбирался каждый портовый грузчик. Все бесконечно что-то обсуждали на непрекращающихся митингах и собраниях. Марти и Петри на правах старых революционеров, боровшихся с режимом еще когда это не было безопасно,