Он был повсюду. На коже, между пальцами, в лёгких, как часть самой сути. Он оседал на волосы, проникал под ногти, въедался в складки одежды и памяти. Но больше всего – в душу.
Взгляд серых глаз упал на ладонь. Рука была неподвижна, крепкая, обвитая золотыми кольцами власти, но Килиан казалось, что она всё ещё ощущает тепло. Тепло, которое не могло сохраниться, но всё же упрямо жило в её плоти. Тело помнило, как сжимало дочь, как старалось сохранить её в мире живых.
Дочь. Не просто дитя. Целый мир, за который Килиан когда-то бросила вызов богам. И проиграла.
Прах сыпался с рукава, и каждый его кристаллик отзывался в груди болью, от которой не спасали ни трон, ни власть, ни холод, который она выковала внутри себя за долгие годы. Даже не смерть дочери была страшна. Страшно – остаться после.
Аксель. Это имя теперь жгло сильнее любой раны. Ребёнок, которого она воспитала, как родного сына – возмужал. Стал чудовищем, из-за которого всё пошло не так. Королева, узурпировавшая трон, надеялась, что ей удалось привязать монстра, подчинить его и убедить в том, что она – ключевая фигура в его жизни.
Мальчишка нуждался в материнской любви и Килиан смогла убедительно сыграть её. Вот только не учла, что истинные чувства никогда не перекрыть ложными, как бы хорошо сыграно не было.
Она мечтала уничтожить богов также, как он. В особенности Амарию – богиню, которая забрала её любимого и связала его с другой. Килиан страдала, умирала каждый раз, когда видела счастье на лице той, что стала королевой вместо неё.
Желание стереть с улыбку с Миреллы стало панацеей, оно сподвигло придворную даму найти способ сделать это. И она нашла. Майнос с охотой отозвался на просьбу женщины создать иллюзию королевы Эстериона на ней. Его забавляло то, что Мирелла стала супругой, связанной божественными нитями. Подтверждая клятву в лесу Вердис, Майнос улыбался, предвкушая будущее.
И будущее не заставило себя ждать. Когда Килиан пришла к нему с просьбой, он согласился сразу, даже не потребовав что-то взамен. Обман знал, что рано или поздно придворная дама, ведомая чувством ревности снова придёт к нему, снова попросит и тогда он окажется в самой гуще событий, где куда интереснее, чем в стороне.
Божество накинул иллюзию, предупредив, что она будет действовать всего одну ночь. И Килиан хватило этого времени, чтобы увлечь короля Дария в безымянные покои и воспользоваться тем, что он видел в лице предательницы свою возлюбленную. А ещё этой ночи хватило, чтобы в чреве женщины созрело дитя.
Сибил родилась раньше, чем Фьори. Именно она должна была занять место на троне, но будучи незамужней, Килиан ловила на себе лишь любопытные взгляды. Только сама она ликовала, понимая, что Дарий ошибается, думая, что у него только одна наследница.
Узурпаторша понимала, что правда могла стоит ей жизни, поэтому медленно, но уверенно растила план избавить от Миреллы и её дочерей. Как нельзя кстати случилось знакомство с мальчишкой, что частенько крутился среди солдат. Выделяясь необычной внешностью: серебряными волосами и яркими голубыми глазами,