взгляд его скользнул по её лицу, острый и быстрый, глаза сузились в короткой вспышке подозрения, но он тут же отвернулся, шагнув к Минджуну.
– Идём. Время не ждёт. Наверху уже ждут объяснений.
Шаги их загудели по полу, звук растворился в глубине коридора, оставив за собой тишину, нарушаемую лишь слабым гулом лампы. Лиза осталась стоять, сжимая поднос, пальцы ощущали тяжесть смятого листа в кармане. Музыка из соседней студии пробивалась сквозь стены, низкая и пульсирующая, зовущая, а тени старых постеров дрожали под светом, храня его секрет. Она выдохнула, грудь дрогнула, каблуки её ботинок застучали по полу, унося её прочь, но голос Минджуна остался в памяти, хрупкий и живой, пробуждая вопросы, парящие в холодном полумраке подвала.
Коридор Starlight остался позади, унося Лизу обратно к тесному кабинету стажёров, где день растворился в шорохе бумаг и гуле кондиционера. Пальцы её сортировали листы, стопки росли, а запах чернил смешивался с ароматом остывшего кофе. Коллеги ушли, шаги их затихли в коридоре, и кабинет опустел, оставив её одну среди неровных башен документов. Поднос с чашками давно отнесли, но лист в кармане оттягивал ткань, шурша при каждом движении. Ночь легла на Сеул, и тишина офиса стала глубже, нарушаемая лишь скрипом стула под её весом. Лиза поднялась, взгляд скользнул к двери, и сердце стукнуло быстрее – она знала, куда идёт.
Коридор встретил её полумраком, постеры групп тускнели в тенях, а ритм музыки давно смолк, уступив место далёкому гулу города за стенами. Каблуки стучали тихо, шаги гасли на линолеуме, пока чёрная дверь студии не возникла впереди, ручка её блестела, потёртая временем. Лиза толкнула её, переступив порог тайно, одна, и полумрак обволок пространство, мягкий и густой. Тонкие лучи света пробивались сквозь жалюзи, рисуя серебряные полосы на звукоизоляционных панелях, а микрофон возвышался в центре, металлическая стойка поблёскивала в слабом освещении. Воздух пах холодным металлом, смешанным с лёгким шлейфом лака, оставшегося от утренних репетиций, и тишина звенела в ушах, нарушаемая лишь слабым скрипом лифта за стенами.
Она шагнула вперёд, каблуки тихо стукнули по бетонному полу, пальцы скользнули в карман джинсов, нащупывая смятый лист, украденный в суматохе. Бумага выскользнула наружу, шурша в её дрожащих руках, края её загнулись от сырости подвала, а чернила проступали чёткими, неровными строками на белом. Лиза развернула лист, глаза пробежались по словам, выведенным торопливым почерком Минджуна: "Пусть свет зовёт сквозь тени и дым". Она замерла, дыхание сбилось, и строки ожили в её голове, превращаясь в мелодию, пульсирующую в тишине.
Пусть свет зовёт сквозь тени и дым,
Где голос тонет, слабым и чуждым.
Шаги гудят в пустоте ночной,
Я падаю вниз, теряя покой.
Куплет растекался в её воображении, будто эхо шагов в тёмном коридоре. Слова рисовали образы: луч света пробивается сквозь густой туман, дым вьётся вокруг, цепляясь за углы, а голос, хриплый и надломленный, пытается вырваться наружу. Она видела