Голос за занавесом. СанаА Бова

упал в тишину:

      – Голос пропал. Турне… оно под ударом.

      Лиза замерла, дыхание сбилось, и она наконец подняла взгляд – осторожно, будто боялась, что он заметит её смятение. "Он сказал это мне?" – мелькнуло в голове, и сердце заколотилось быстрее. Она хотела что-то ответить, поддержать, но язык прилип к нёбу, и всё, что вышло, – тихое, растерянное:

      – Ох… это… как же так?

      Минджун не шевельнулся, только подбородок дрогнул, выдавая напряжение, но в его молчании чувствовалась сила – не сломленная, а сдержанная, как будто он уже решил, что не сдастся.

      Слова упали в пространство, тяжёлые, острые, разбив покой студии. Лиза стиснула губы, дыхание замерло, и нога отступила назад, каблук скрипнул по гладкому полу. Пальцы разжали стойку, ладони похолодели, а грудь кольнуло, будто игла вонзилась под рёбра. Взгляд её метнулся к нему, ловя тень его лица, но разум закружился, мысли хлынули потоком: "Он – мой герой, а теперь сломлен?" Образ его, сотканный из школьных мелодий, рушился перед ней – голос, поднимавший её над партами, угасал в этом хрипе, ломком и чужом. Сердце стукнуло сильнее, отзываясь смятением, а ноги дрогнули, выдавая её растерянность.

      Минджун сидел неподвижно, пальцы легли на пульт, длинные и тонкие, сжались в кулак, выдавая бурю внутри. За окном фонарь мигнул, свет скользнул по стеклу, осветив пыль, танцующую в воздухе, и тишина студии стала глубже, храня его уязвимость, обнажённую перед ней. Лиза сглотнула, горло сжалось, и шаг её замер, оставляя между ними полосу света, тонкую, как нить, готовую порваться.