развлечений. Приглашать к себе я тоже никого не могла, потому что отец хотел расслабиться после работы и на выходных, а при других людях ему нужно будет напрягаться. Было два места, где я могла быть – дом или школа.
– Не обращай на него внимания, – сказала мне Рейчел, одна из немногих подруг. – Вот увидишь, он будет первым из нашей школы, кто окажется в колонии.
– Всё хорошо, Рейчел, я в порядке, – ответила я, хотя в глубине души понимала, что это не так.
Я всегда была благодарна Рейчел за её поддержку. Оба её родителя были местными врачами, и, видимо, её очень любили и заботились о ней. Она была пухлой блондинкой, очень доброй и веселой. Я не знала, почему она подружилась со мной с самого первого дня в новой школе, но была за это благодарна.
– Почему тебя зовут просто Пэм? – как-то спросила она. – Памела звучит очень красиво.
А я вспомнила постер Памелы Андерсон, который однажды увидела, и поняла, что у меня нет ничего, что есть у неё, и не хотела, чтобы нас сравнивали, особенно в школе. Гораздо позже я узнала, что даже такая красота и популярность не смогли спасти эту великолепную женщину от боли и унижений. Этот парадокс меня поражал: некрасивая – плохо, красивая – тоже. Какой же надо быть в этом мире?
После уроков я вышла со школьного двора и увидела Джеймса. Он стоял у стены с разбитым носом, и кровь капала ему на рубашку. Видимо, снова с кем-то подрался – неудивительно, учитывая его репутацию. Его мать почти каждую неделю вызывали в кабинет директора.
Но в этот момент он смотрел на меня, и в его взгляде было столько злости, что я невольно замедлила шаг. Как будто это я была виновата в том, что ему досталось. Я отвела глаза и пошла в сторону дома.
– А не плохо Найджел ему врезал, да? – услышала я разговор за спиной.
Найджел? Странно как-то, обычно он ни с кем вроде не дрался…
Лето приближалось, а значит, скоро приедет тётя и заберёт меня отсюда хотя бы на пару недель. Я уже считала дни до июля. Моё состояние становилось всё хуже, и я наконец решилась сказать об этом отцу.
– Просто ешь побольше, а то ты такая худая, что люди подумают, будто я морю тебя голодом, – проворчал он. – И вообще, иди поработай на свежем воздухе. Между прочим, это была твоя идея разбить цветник перед домом, вот и займись им.
Моя худоба была следствием его постоянных гневных вспышек и стресса. После очередной взбучки я не могла ничего есть. Как будто мой организм намеренно отказывался от еды. Просто не могла ничего в себя запихнуть, хотя отлично знала, что надо.
Он начинал закипать, и спорить не имело смысла. Я надела шляпу и отправилась к клумбе. В другое время я бы с удовольствием возилась с цветами, но сейчас жара стояла невыносимая, тело наливалось свинцом, а пот катился по спине. Мир начал плыть перед глазами, но я продолжала работать. Отец уехал на заправку и должен был вернуться только через час. Я решила зайти в дом, чтобы немного передохнуть, но, когда поднялась, меня накрыло