были у нее, или одеваться, как она. Я никогда раньше не подходила ни к кому так, как я подошла к Фон, а когда все-таки подошла, поняла, что мы станем подругами.
Иногда двое людей, которые являются полными противоположностями друг друга или находятся далеко друг от друга, оказываются связанными невидимой нитью. Этого не видит никто, кроме людей внутри этого узла. Этот узел очень трудно разорвать, и мы не стали этого делать. Мы позволили ему еще крепче связать нас, мы позволили ему сформировать нас, пока не переросли в новых людей. Тех, кто был лучше.
В кого-то типа Блю.
– Тебе нравятся мои волосы? – спросила я у Фон, которая в тот момент стояла у своего шкафчика в раздевалке и красила ногти в симпатичный розовый цвет. Ну, достаточно симпатичный. Мне никогда не нравился розовый.
Она подняла голову и посмотрела на меня большими карими глазами. Они в некотором роде напомнили мне мои собственные. У нее были черные волосы, гладко зачесанные назад в аккуратный хвост. Волосы были длинные, в отличие от моих, коротких и растрепанных.
– На самом деле мне они очень не нравятся, – невозмутимо заявила она. Я уже собиралась развернуться и уйти, но она схватила меня за запястье и развернула назад. – Но мы можем решить этот вопрос. Моя тетя парикмахер. Приходи после школы.
И я пришла. И на следующий день, и после него.
Мы с Фон садились рядом за обедом, мы вместе ужинали, она стала для меня всем.
Это может показаться трагичным, но, когда у тебя ничего нет, люди, которым ты отдаешь себя, заполняют пустоту, то место, которое осталось раскуроченным и голым.
Фон меня восстановила. Ее тетя восстановила мои волосы. Я сама чинила сломленные куски себя.
Но сломленные куски остаются всегда, в особенности если сидят у тебя прямо под кожей. Они выглядели как плоть, ощущались как плоть. Осколки стали мягкими. Стекло стало гладким.
Боль стала счастьем. Счастье стало болью.
Боль стала уютной, и этот уют был блаженством.
Глава тринадцатая. Блю
Четвертый курс,
четвертая неделя – настоящее время
– Я не буду с ним больше разговаривать, – заявила я, маленькими глотками попивая из бокала розовое просекко. – Никогда больше.
– У тебя с ним общие занятия, – напомнил Картер.
– Две раза в неделю, Блю, – добавила Фон.
Мы сидели в кабинке на обтянутых кожей диванчиках в задней части ресторана с фьюжн-кухней [14] «Теладела». Фон настояла, чтобы мы ее попробовали, и не принимала никаких возражений.
Я закатила глаза.
– И что? – спросила я.
– Еще раз повтори, что он такого сделал. – Картер схватил свою кружку с пивом и критически смотрел на меня. Или, может, это было сочувствие. Я никогда не могла их отличить.
Если честно, мне не хотелось вспоминать события прошлой недели. Они меня смущали. Мне было неловко.
Как Джейс посмел со мной так разговаривать? Что я ему сделала? Я говорила комплименты, высказывалась прямо, действовала решительно. Мои намерения были кристально чисты.
Я