о чём – то большем в их отношениях. День, ведь какой, рефлексивный выдался! Гулять, так гулять! «Угу, постой ещё, постучи, да подумай, что ты не так делаешь по отношению ко мне. Я же не просто «Зина с магазина», а королева, как – никак, – мысленно злилась Зина. – Хочу других слов, торта, и в конце концов, шампанского! Самого дорогого! Пусть из моего магазина продуктового, не суть, главное, чтобы было. И не просто там, на ящиках деревянных в подсобной магазина или у меня в чистоте и красоте, а у тебя дома, Федюн, в твоей комнате, в твоей постели. Чтобы позаботился ты заранее о подносе с цветами, с фужерами, ну, как у людей нормальных. Бельё постельное красивое постелил, нет, ну хотя – бы свежее, наглаженное, вот для души и тела, блажь мою сексуальную настроить на необходимые нотки интимного отдыха. Не хочу пока открывать тебе, Федюн! Догадайся сам! Сто раз тебе всё это говорила, а ты, как медведь, оглохший на одно ухо, только и твердишь, что какая разница, что всё это бабские глупости. Короче, стой, Федюн и мучайся, как и я. Страдай! Тем более, что замуж меня не зовёшь, паразит, у!» И довольная результатом своих мыслей, Зина непроизвольно ещё сильнее поджала свои колени и покрепче стиснула зубы. «Всё, вот, кукиш тебе, Федюн! Нет больше Зинулечки, кисоньки, рыбоньки! Иди сам себя обслуживай, кобель, козёл! Не жена, я тебе какая – то там!»
Федя приоткрыл край тюли и слегка заглянул в окно. В Зининой комнате всё было на месте, кроме неё самой. Чёрный диванчик с откинутым вязаным пледом, Дики в клетке на журнальном столе, махровый халат на стуле. «Значит, уже ушла…» – подумал Федюн, и вместе с этим все его планы на интимную встречу с Зиной рухнули. Федя никогда не скрывал, что ему хорошо с Зиной чисто в постельных отношениях и на этом всё. Он не был готов к такому – этакому, что дурак какой? А так, ноль ответственности, тем более что Зинуля, не против. Сильно не тратишься, всегда вхож, обслужен, ещё и с собой, что – нибудь дадут. Вот эта жизнь! Без лишних обязательств и мужских ответственностей. Но, Зина же сама так хочет, зачем всё усложнять. Вот и решил Федюн, что будет ходить к Зинуле до последнего, пока она их интимную лавочку не прикроет. Не он, а она, потому, ему как мужчине терять нечего, это он знал точно. А сейчас Зины нет дома, на работу, наверное, вышла, но ничего, он обязательно вечером зайдёт ещё.
Федюн ласково погладил рукой подоконник, шмыгнул носом, присвистнул и громко сказал:
– Ну, что ж, бывайте Зинаида Михайловна! День быстро пролетит, а вечером я весь ваш! Целую ручки!
И, как медведь – шатун, неохотно и лениво скатился с подоконника. Затем твёрдо встал на ноги, засунул обе руки в карманы своих брюк и нехотя пошёл к калитке на выход, напевая песню Кай Метова:
– Ты расскажи мне, где ты была, ты расскажи мне как ты жила, что ты творила без меня. Милая моя, где ты? Милая моя, где ты? Милая моя, где ты? Милая моя, где ты? Где, тыыы, Зина!
«Идиот!!» – чуть не вырвалось у Зины. Она так устала и чего хотела, сама не знала. Вернее знала, но когда эмоции вместе с семечками накатывают, так она сразу какой – то потерянной