с гор и решила оставить ребенка вместо того, чтобы поступать в Дартмутский колледж. Мэгги ни разу не видела своих деда и бабку Кэмпбеллов. Они жили в округе Уэстчестер и не присылали поздравительных открыток. О прежних амбициях матери Мэгги было известно лишь то, что она намеревалась изучать в университете историю и, возможно, стать преподавателем.
Мэгги на собственном опыте убедилась в том, что мать обладает талантом педагога, но врач из нее тоже получился бы превосходный. Ее движения были быстрыми и уверенными, она не проявляла ни колебаний, ни брезгливости. Хладнокровно оценивала повреждение, быстро соображала, что и как следует сделать. Отойдя к раковине, миссис Дрейкфорд взяла с полочки коричневую стеклянную бутылочку, которую Комок называл «Жидким Злом».
Когда мать обрабатывала ее ухо, Мэгги не дрогнула. Но это не означало, что она не чувствовала жжения. Каждое прикосновение тряпки, смоченной йодом, походило на укус шершня.
Очистив рану, мать наложила мазь с антибиотиком. Мэгги молча смотрела, как она работает, восхищалась ее грациозной шеей, благородными чертами лица. Само изящество. В детстве Мэгги отчаянно хотелось походить на мать. Девочка копировала жесты и мимику матери, пыталась выражаться, как она. Но эти попытки с самого начала были обречены на провал. Ее мать была рождена в семье Кэмпбеллов. В ее жилах не было и капли крови Дрейкфордов. От рождения ей достались золотисто-рыжие волосы, карие глаза и привилегия до самой смерти сохранять человеческий облик. Мэгги повезло меньше. Она была ловкой и сильной, умной и способной, но у нее были тусклые темно-русые волосы и серо-голубые глаза. Мэгги знала, что никогда не будет выглядеть как ее мать. И ее дни в нынешнем облике были сочтены. Миссис Дрейкфорд отложила тряпочку.
– О чем ты думаешь?
– Ни о чем, – солгала Мэгги.
В прежние времена она откровенно рассказала бы матери о своих печалях. В детстве Мэгги рассказывала матери все. Они были лучшими подругами и болтали без умолку, когда работали в саду или развешивали белье на просушку. Они срывали головки чертополоха и стебельки подъельника, гуляя по чаще, которую называли своим «Дремучим Лесом». Миссис Дрейкфорд была Кенгой, Мэгги была Ру, а когда на свет появился маленький Джордж, он стал Пятачком.
Эта идиллия закончилась девять лет назад, когда преподобный Фэрроу сообщил им, что Мэгги предстоит занять место отца в качестве «поедательницы грехов». Стало ясно, что мистер Дрейкфорд взял на себя максимальное количество грехов, которое под силу нести смертному человеку, и был больше не в состоянии продолжать выполнять свои обязанности – ни физически, ни морально. Прихожане какое-то время терпели существующее положение вещей, но их терпение иссякло. И теперь, когда Мэгги исполнилось десять лет, преподобный считал, что она достаточно взрослая для того, чтобы унаследовать «профессию» отца.
Миссис Дрейкфорд пришла в ужас. Она предложила заниматься этим делом вместо дочери, но преподобный был непреклонен: обычай требовал, чтобы поедатель грехов происходил из рода Дрейкфордов. На какое-то время переговоры зашли в