рабочем состоянии – да разве такого человека на пенсию отправишь? Нет, вот ни в коем случае! А на коллег, которые вам это глупое прозвище дали, вы не обращайте внимание.
– Хе-хе-хе. Спасибо, Витя, спасибо. А какое прозвище?
– Как… вы не знали? – замялся аспирант, явно не ожидая, что сторож «Джоконды» не в курсе своего же, как казалось Виктору, шутливого титула.
– А… ты про Цербера, что ли? Да… руководство нашего института явно любит меня. А от руководства к остальным это давно пошло. Но я не обижаюсь, ты что. Цербер большой и сильный, окутанный мифами… зверюга такой! – Егор Харитонович, смеясь, демонстративно поднял руки в полусогнутом виде, пытаясь изобразить две недостающие головы пса. – Только вот ошибочка вышла. Я пока не лаю и не кусаюсь. Да, строг. Не всех пускаю. Но не кусаюсь. Вот, не научился ещё.
– Егор Харитоныч, а правду говорят, что вы стояли у истоков «Джоконды»?
– Ну… – задумался пожилой сторож, – не я один. Там команда была у нас. И Гриша Саглуупов, ещё совсем молодой. Такой же талантливый был, как ты сейчас. Блестящие познания. И ребята из Ферми. И из разных институтов. Подготовка к созданию квантовых компьютеров ведь десятилетиями шла. И не только в России. Вообще, невозможно было создать вычислительную машину таких мощностей и такой конструкции усилиями лишь одной страны. Мы твёрдо знали, что должны двигать науку вперёд. И должны помогать другим сохранить настоящую науку. Если бы мы отчаялись, начали бы друг друга топить, участвовать во всех этих глупостях… все эти склоки, недоверие, паранойя, пропаганда, войны в конце концов… Ты их не помнишь, но мир был в шаге от катастрофы. И нам, учёным, нужно было находить язык со всеми, кто готов был не кричать, но слушать. Работать на мир и ради мира. И одновременно старались отвести людей от края пропасти. Многое было, многое совершилось… Такие яркие, светлые умы были загублены тогда из-за гнусных доносов, неверия в возможность искреннего научного сотрудничества… Но величие людей именно в том, что, находя соратников и верных друзей, объединяя усилия, мы способны на удивительные и прекрасные вещи. Ведь важно не то, что различает нас, Виктор. А то, что лежит в объединительных началах человеческого, – это наша тяга к созиданию. Именно благодаря ей мы подавляем в себе зло, не превращаем нашу голубую планету в обугленный астероид и продолжаем мечтать о звёздах. Там, выше, все эти наши склоки меркнут.
– Это правда, Егор Харитонович… Все, кто был там, – Виктор сделал кивок вверх, – подчеркивали, насколько маленький наш шарик в сравнении с необъятным космическим пространством.
– А знаешь, почему они подчеркивали именно это? То, что наш мир лишь песчинка, а другого такого мира мы ещё не видели, – это делает Землю бесценной. Вселенная – это великая и единая душа. Как думаешь, в категориях её летоисчисления, в летописях миллионов и миллиардов лет, летописях рождающихся и умирающих галактик, какая роль отведена всем этим самодовольным