je vais venir en ce moment. Deux minutes. Bon, merci, – обращаясь в сторону с благородной и учтивой улыбкой, произнёс учёный и переспросил. – Что говоришь?
– Григори Лампич, – глотая от волнения буквы, ещё громче отвечал Виктор, стараясь передать суть произошедшего максимально лаконично и ёмко, – уравнение! Получил! Заработала наша с вами модель! Гравитационное поле интегрировано! Не просто интегрировано! Это ещё цветочки! Самый сок, послушайте: возникает и выводится абсолютно нормальная модель тахиона, вписывающаяся в суперструны. Повторяю: гравитационное поле…
– Чего-чего? – с нескрываемым удивлением переспросил бывший Григорий Евлампиевич, а теперь Григори Лампич.
– Я вам говорю! Я в шоке просто! Интеграция гравитации дала тахион, не противоречащий стандартной модели, плюс неоткрытые частицы в рамках суперструн! Причём выводимые в обязательном порядке, но полностью интегрированные! Отдельно проявляется ясная причина, почему мы до сих пор не регистрировали их в разгонных операциях. Но это дело второе. Тут есть слон побольше, профессор! Последнюю неделю только и делал, что проверял и перепроверял. Боялся спугнуть. Вы же знаете меня, и, как вы учили, с максимальным скепсисом и сдержанно! Утром окончательно убедился, потом просто сил не было, вырубило меня как-то сразу. Только встал, ещё раз перепроверил всё. Извините, что не сразу. Удалось! Поженили мы с вами теорию относительности с квантовой механикой! – переходя в очевидный восторг, перехлёстываясь в эмоциях и уже почти крича, отвечал Виктор. – Да ребёночек какой получился у них! Загляденье просто!
– Ты модель на квантовом компе прогнал? Что даёт? – очевидно заражаясь энтузиазмом, быстро спросил Григорий Евлампиевич.
– Прогнал двадцать два раза! Результат постоянный, отклонение меньше одной триллионной. Потом, думаю, дай-ка на серверах «Джоконды» проверю, чтоб исключить технический прокол. Еле уговорил наших отдать машину на три дня. Пришлось наобещать, что следующие пять сессий их. Из лаборатории на радостях не вылезал! Если б не Егор Харитоныч, у которого ключи, вообще бы там беспеременно ночевал! Григори Лампич, это, мне кажется, победа! Вот оно! – хватая в экстазе лист с уравнением и тыча им в экран планшета, прокричал Виктор.
– Так, мне буквально пять минут дай, я до номера своего дойду, – вставая с места и ускоряя шаг к выходу, произнёс учёный, на ходу добавляя кому-то из окружающих: – Sarah, je suis désolé, c’est une situation extraordinaire. Non, non. Pas de problème, absolutement. Juste mes collègues avec une chose immédiate, que doit être adressé immédiatement. Non, je ne vais pas oublier, je suis très désolé. – И добавляя совсем громко, видимо, остальным собравшимся: – Chers amis, je dois demander votre pardon, mes collègues de Petersburg demandent mon attention urgente. Non, non. Jamais. Je vais revenir neuf heures et demie!
Всё это время Григорий Евлампиевич не выключал связь с Виктором, который наблюдал за тем, как его старший коллега действительно торопится.
Григорий Евлампиевич оказался в своём номере довольно быстро, сразу обратившись к своему подопечному:
– Так. Ещё раз давай. Подробно, досконально.
– Понял вас, – ответил Виктор, излагая в деталях весь процесс