этого дня данная задача была им благополучно провалена: и утром, и, особенно, в момент разговора с Григорием Евлампиевичем он с неизбежностью скатывался в почти дикую восторженность то ли от того, что эмоции без его участия и желания копились, то ли от естественной радости, знакомой любому ученому, – момента первой вести, которую, как марафонский бегун, человек науки, задыхаясь от восторга и проделанного пути, спешит сообщить своим соратникам, возвещая об очередной и на этот раз ярчайшей победе научного познания.
Научное сообщество всегда отличала предельная дозированность к различным спекуляциям, но, очевидно, аргументы и заразительная уверенность Виктора были настолько исчерпывающими, что Григорий Евлампиевич, человек добродушный и в своём добродушии снисходительный к мечтательным процессам, сейчас совершенно искренне был впечатлён результатами проекта, который они с Виктором начали четыре года назад, как тогда казалось самому Григорию Евлампиевичу, лишь как умозрительное упражнение для «подкачки интеллектуальных мышц подрастающего поколения». Годы упорнейшей работы, объёмы которой росли пропорционально вложенным усилиям, дали свои блистательные плоды.
– Григори Евлампич, вы слышите меня? – спросил Виктор, окончив свой доклад, но видя лишь бессловное возбуждение своего наставника.
– Да-да, я сейчас одновременно, пока слушал тебя, заказывал билет. То, что ты открыл, и я не кидаюсь этим словом, поверь мне, это прорыв. Нет времени оставаться на завтрашние церемонии тут. Я вылетаю первым же рейсом.
– Мы открыли.
– Что-что?
– Мы вместе, Григорий Евлампиевич. Без вас я бы не смо…
– Полно тебе. Так… Через Вену в три часа утра, но транзит полчаса… А, вот, нашёл прямой рейс.
– Вас надо встретить?
– Нет, но… – очевидно, дожидаясь подтверждения резервации билета, затянул профессор и затем утвердительно добавил, – завтра в одиннадцать сможешь быть в Институте Вавилова-Черенкова?
– Конечно! До Москвы ведь не пять дней, на Сапсане долечу!
– Хорошо. Изложение материала как у тебя?
– Рукопись полностью готова. Читал и перечитывал сегодня четыре раза.
– Хорошо. Отправь мне и дай три часа на окончательное рассмотрение. Ты вроде сказал, что спал сегодня? Так вот, пока не спи. Жди моего ответа. Напишу. Если всё нормально, сначала отправляешь в «Вестник», потом нашим в центры физики, не забудь про «Курчатов», а потом коллегам в Киото, Женеву, Страсбург, Кембридж, Шеньчжень, Дели и Чикаго. Вроде не забыли никого. Их контакты скину после просмотра финальной версии работы. Витя…
– Да, Григори Евлампич.
– Это действительно прорыв, Витя. За четыре года твоей работы.
– Наш прорыв, Григорий Евлампиевич, – произнося в этот раз подчёркнуто уважительно, отозвался Виктор, широко и естественно улыбаясь.