или ярмарки и, по сути, являлась не чем иным, как настоящей ярмаркой идей. Учёные перемешивались с целыми толпами туристов, которых московские гиды водили хороводами в главный мозговой центр столицы. И вокруг института, и в его стенах всегда бурлила жизнь: обычно научная, но часто с примесью обывательского любопытства. С первого взгляда было абсолютно непонятно, как такая пёстрая публика и, особенно, голосистая научная молодёжь сочетаются с тем крайне консервативным подходом, о котором Лука упоминал Виктору в машине. Но по мнению определённого круга учёных, эта беготня и вечная активность скорее были фасадно-показательными, имеющими мало общего с фундаментальной наукой, ставшей неповоротливой и медленной, да ещё и в условиях, когда, по выражению того же Луки, всё главное уже было открыто. Эта шумная среда стала привычной для всех работников института, да и в целом всех научных предприятий и высших учебных заведений России и мира. Указанная громоздкость не мешала её ярко выраженной публичности, сопровождающейся огромным и продолжающим расти интересом людей к миру научного. Именно поэтому в период после окончания ЭММИ любая научная конференция, форум, публичная лекция или брифинг вызывали неподдельный и живой интерес граждан, считающих и себя частью этой научной субстанции и следующих за ней по пятам в реальном и цифровом мирах. Всё это уже давно стало обыденным для самих учёных, привыкших если не к статусу новых героев популярной культуры, то точно лиц, почти постоянно находящихся в центре общественного внимания. И на такое повальное увлечение наукой, разумеется, сами учёные смотрели положительно. Искренне радовалось старшее поколение, прошедшее через Эпоху международных микро-инфарктов и осознающее ценность яркой и прекрасной мирной жизни.
Двигаясь зигзагами через скопления людей в сторону центрального входа, Виктор машинально надел автономный наушник, осуществляющий в реальном времени одновременный перевод со всех языков мира. Такие наушники, заменившие смартфоны, помогали коллегам из разных стран общаться на родных языках, что давало возможность более точной передачи любых идей и мыслей. «Если мы не перелистываем страницу и не находим ННП, то хотя бы прогрессируем в плане прикладных инструментов», – на ходу объяснял Виктор самому себе, добавляя с нескрываем тщеславием и предвкушением: – «Но сегодня особый день. Сегодня мир изменится».
Мысли Виктора прервал одёрнувший его сзади человек.
– Вьити-и-иа! – воскликнул молодой человек с задорным иностранным акцентом. Это был сутулый, но коренастый, словно тяжелоатлет-олимпиец или мастер единоборств, азиат с короткостриженными волосами, похожими скорее на велюровую ермолку. Но его главной особенностью была невероятно добрая, привлекательная улыбка, которая, пожалуй, могла поднять настроение любому, с кем он общался.
– Джо! Здорово! Вот это сюрприз