. Узнайте, как четыре великие стихии любви сражаются с теневыми силами Мании, Фобии, Прагмы и Тирании в душах героев, определяя их взлеты и падения.
Раскройте тайны Аматорики – и, возможно, отгадайте свой собственный стиль любви!
Никто не становится
хорошим человеком случайно.
Платон
Акт 1
Северные ворота Гераса, массивные и равнодушные, остались позади, скрытые плотной завесой все того же неумолимого дождя, который провожал их из города. Туман, хоть и не такой густой, как в предгорьях, цеплялся за землю, размывая очертания скудного пейзажа. Дорога, еще недавно широкая и утоптанная тысячами ног, быстро превратилась в узкую, каменистую тропу, уводящую их прочь от побережья, вглубь земель, о которых они знали лишь по слухам и обрывкам старых карт.
Трое путников шли молча. Тяжелая, гнетущая тишина повисла между ними, став четвертым, незримым спутником. Шумный, блестящий, но холодный Герас остался позади, но облегчения это не принесло. Пустота, оставленная уходом Линоса, ощущалась почти физически, словно зияющая рана в их маленькой группе. Каждый шаг по размытой тропе отдавался глухой болью в сердце, эхом вчерашнего горького прощания.
Арион шел первым, как и прежде, но его плечи были опущены, а взгляд, обычно живой и открытый, устремлен под ноги, на мокрые камни и грязь. Он не оглядывался, боясь встретиться взглядом с друзьями, боясь увидеть в их глазах отражение собственной вины и скорби. Образ Линоса – его обиженное, заплаканное лицо, его отчаянный крик о непризнании – стоял перед глазами, смешиваясь с туманными видениями из храма и чувством ответственности за тех, кто шел за ним. Он должен был быть сильным, вести их вперед, но его Первая Филия, его потребность в единстве и гармонии, кровоточила от недавнего разрыва. А Третий Сторге неустанно шептал сомнения: правильно ли они поступили? Был ли другой путь?
Борос замыкал шествие. Его шаг оставался твердым, но в нем не было прежней размеренной уверенности. Он шел, напряженно вглядываясь в серую мглу, его рука не отпускала рукоять единственного оставшегося ножа. Потеря друга, предательство (как он это воспринимал) легли тяжелым камнем на его верное сердце. Он злился – на Линоса, на этот чужой город, на самих себя – но его гнев был тихим, глухим, спрятанным под привычной маской суровой непроницаемости. Он молчал, потому что не находил слов, способных выразить ту бурю, что бушевала внутри.
Кассия шла между ними, тонкая фигурка в мокром плаще. Она единственная, казалось, была сосредоточена на пути. Время от времени она останавливалась, сверяясь с картой, или указывала на едва заметный поворот тропы. Ее практичность (Первая Агапе) и выбор направления (Второй Сторге) не позволяли ей поддаваться эмоциям. Цель была ясна, путь намечен, и нужно было двигаться вперед, несмотря ни на что. Но Арион заметил, как плотно сжаты ее губы и как напряженно она всматривается в карту, словно ища там не только дорогу, но и подтверждение правильности их выбора. Возможно, за ее внешней собранностью тоже скрывалась боль и сомнения, которые она не позволяла себе показать.
Дождь то усиливался, превращаясь в холодный ливень, то снова затихал, но не прекращался совсем. Мир вокруг был серым и однообразным: мокрые скалы, редкие, чахлые деревья, низко висящие тучи. Краски словно вымыло из этого края, оставив лишь оттенки серого и бурого. Воздух был холодным, пронизывающим. Они промокли до нитки, одежда неприятно липла к телу, а тепло костра в охотничьей хижине казалось воспоминанием из другой жизни.
Они шли уже несколько часов, когда тропа начала уходить круто вверх, на перевал между двумя мрачными, безлесыми холмами. Подъем был тяжелым, камни скользили под ногами, ветер здесь дул особенно сильно, бросая в лицо колючие капли дождя.
– Привал… скоро, – выдохнул Арион, останавливаясь, чтобы перевести дух и дождаться отставшую Кассию. – Там… за перевалом… должно быть укрытие.
Никто не ответил. Лишь тяжелое дыхание и шум дождя нарушали тишину. Они стояли на полпути к вершине, три одинокие фигуры в сером, безрадостном мире, объединенные лишь общей дорогой и общей печалью. Рассвет их нового пути был омрачен тенью потери, и дорога на север обещала быть долгой, холодной и очень одинокой.
Акт 2
Перевал оказался невысоким, но вымотал их окончательно. Ветер на вершине пронизывал до костей, а спуск по другой стороне был таким же скользким и неудобным. К тому времени, как они достигли небольшой лощины, укрытой от ветра скалистым выступом и несколькими чахлыми соснами, силы были на исходе. Даже Борос тяжело дышал, а на бледном лице Кассии проступили капельки пота, несмотря на холод.
– Здесь, – коротко сказала Кассия, указывая на относительно сухой пятачок земли под нависающей скалой. – Передохнем немного. Нужно поесть.
Они молча сбросили свои отяжелевшие от влаги мешки. Борос привычно проверил окрестности, убедился, что поблизости нет свежих следов, и принялся собирать немногочисленные сухие ветки под скалой для костра. Кассия достала карту, снова изучая