его на прочность, на готовность воспринимать её внимание.
– Режиссёр, продюсер… Они меня донимают звонками, а ты как всегда в вакууме, – её голос был наполнен лёгким недовольством, но оно было беззвучным, как ветер, который не смог пробить стену дома.
– И что ты им сказала? – спросил он, едва заметно повернув голову, словно не хотел, чтобы этот разговор вообще состоялся.
– Что не знаю. Что ты не отвечаешь.
– Скажи, что я думаю.
– Ты хочешь, чтобы я сказала, что ты – думаешь?
Сергей откинул голову назад, его взгляд стал пустым, лишённым интереса.
– Во мне рождается что-то большое, что-то новое, – произнёс он, и в его голосе звучала неожиданная глубина, которой она не ожидала.
Анна не сразу ответила. Её глаза, в которых плескались огоньки любопытства и возбуждения, следили за каждым его движением, стремясь разгадать то, что скрывалось за его словами.
– Ты всегда так пугаешься нового? – спросила она, незаметно наклонил голову, будто вслушиваясь.
Сергей выпрямился, его взгляд стал твердым.
– Я просто… берегу себя.
– От чего? – спросила она, желая понять.
– От сломанных снов.
Анна сделала паузу, её взгляд стал оценивающим.
– А я думала, что ты играешь роль.
Сергей усмехнулся, но улыбка была холодной.
– А что, если я скажу, что больше не играю?
Анна замерла, затем отступила на шаг.
– Тогда я пойду в своём танце одна… – произнесла она почти шепотом.
Она медленно развернулась и ушла из комнаты, оставив за собой тишину. В этот момент хлопнула входная дверь – громкий, резкий звук, как будто пространство не выдержало её исчезновения.
Сергей остался в тишине. Она не была пустой – в ней что-то двигалось, тянулось, но без звука. Он долго сидел, прежде чем наконец встал, словно неподвижность становилась невыносимой.
Вода заполнила пространство ванной, став контрапунктом застывшей комнаты. Струи душа обвивали его тело, оставляя следы влаги. Он подошёл к зеркалу, и его взгляд встретился с отражением. Там не было ни напряжения, ни боли, только привычное спокойствие.
Он взял бритву. Лезвие мягко скользило по коже, оставляя за собой гладкую, чистую поверхность. В этом движении было что-то привычное, почти медитативное. Вода стекала вниз, и вместе с ней исчезало напряжение последних минут.
Где-то за окном кто-то засмеялся – коротко, легко. Он поднял взгляд, задержался на своём отражении, а затем выключил воду.
Комната встретила его всё той же тишиной, но теперь она уже не давила.
3
Раннее лето окутывало Петербург мягким, рассеянным светом, придавая городу загадочность вечернего часа. В воздухе смешивался аромат свежей травы и лёгкое дыхание приближающегося сумеречного покоя. Вдалеке, на границе между городом и водой, тихий плеск волн усиливал ощущение безмятежности. Время, как будто замедляя ход, готовилось уступить место вечеру, и всё вокруг казалось приглушённым, в ожидании чего-то важного.
На