понял, что дальше спрашивать бессмысленно. Или не хочет понимать? Или… боится? Власть боится неизвестного.
– Эти квартиры – простые, – медленно говорит он. – Для встречи – одно, для другого – совсем другое.
В словах звучала двусмысленность. Он не уточнял, что именно имел в виду.
– Это для другого. Потом объясню.
Михаил слегка нахмурился:
– Когда – потом?
Тишина. Настоящее напряжение в воздухе. Михаил будто слышит его, будто чувствует.
– Я должен что-то сделать, а ты потом объяснишь?
– Если я пришёл сюда, значит, мне это нужно.
Михаил молчит. Смотрит в стол, будто там спрятан ответ. Может быть, он его уже знает.
Сергей встаёт. Михаил смотрит ему в спину, а потом вдруг:
– Серж…
Сергей останавливается. Не оборачивается, но слушает.
– Я подумаю.
Сергей кивает, понимая, что решение будет принято позже – и этого достаточно.
Он выходит. Дверь закрывается. В комнате – тишина. Бюст Дзержинского молча смотрит вперед. Он видел многое. Он видел, как рождаются решения. Как решаются судьбы. И как меняется мир – не всегда к лучшему.
6
Сергей переступает порог явочной квартиры. Воздух внутри кажется вязким.
Обшарпанные стены, облезшая местами краска, выцветшие пятна – следы старых картин или плакатов. В углу – диван, сгорбившийся, продавленный в середине, будто кто-то долго сидел здесь, склонив голову, задумавшись. Одинокий стол с царапинами на поверхности, стул с надломленной ножкой.
Это место не принадлежит никому. Здесь никто не живёт. Здесь только остаются.
Он делает несколько шагов, прислушиваясь к скрипу пола под ногами. Ничего необычного. Никаких скрытых движений, застывшего дыхания в углах. И всё же – ощущение взгляда. Не человека, нет, но чего-то присутствующего, безмолвного, наблюдающего.
На подоконнике стоит цветок. Сергей останавливается, бросает на него взгляд. Цветок жив. Значит, кто-то его поливал. Значит, кто-то заходил сюда.
Листья немного вялые, но ещё держатся. Он проводит пальцем по краю горшка, осторожно задевает землю. Она сухая. Даже слишком.
Значит, его давно не поливали. Или… совсем недавно?
Он не разбирается в растениях, но что-то в этом странное – почти нелепое. Чей-то след. Кто-то был здесь раньше. Может, вчера. Может, час назад.
Он берёт чайник. Наливает воду.
Всё равно польёт.
Поставив чайник на место, он машинально его включает и хватает пустую кружку, стоящую рядом. Подносит ближе к глазам. На донышке – засохшие кофейные разводы, прилипший к стенке уголок бумажки.
Сергей вытаскивает его двумя пальцами. Разглаживает. Маленький, почти невесомый пакетик.
В голове вспыхивает десяток вариантов. Чай? Лекарство? Что-то посерьёзнее?
Он не знает, зачем кладёт его обратно в кружку. Просто так. Так будет правильнее.
Сергей поворачивается к окну. Из него открывается вид на серый двор, пустой и тихий. Внизу – неопрятный газон, на краю которого кто-то оставил старую покрышку, поросшую мхом.
Он смотрит на своё отражение