да… нет, нет, Виржини, не надо. Не надо. Прекрати. Просто перестань.
– Расслабься, расслабься, – она говорит, смеясь, – щекотно, только когда ты напряжен.
– Щекотно? Щекотно? Ты меня кусаешь и думаешь, что мне щекотно?
Виржини разбирает смех. Но этот смех, вместо того чтобы отвлечь, только сильнее меня возбуждает.
После горячего душа в розовой ванне я ставлю будильник.
– Зачем? – сонно спрашивает Виржини. – Завтра суббота. Мы можем проснуться в полдень. Или ты собираешься репетировать, чтобы подать мне пример?
– «Водяные змеи».
– О нет, – говорит Виржини с отвращением. – В этой грязной ледяной воде. Вы, англичане, ненормальные.
Я одеваюсь в темноте, чтобы не разбудить Виржини, и выхожу на улицу. Она живет на южной стороне Гайд-парка, я – на северной. Идя от нее однажды ледяным пятничным утром, я заметил пару голов, болтающихся на поверхности озера Серпентайн. И спросил ближайшую ко мне голову, чем она там занимается.
– Чем, по-вашему, я тут занимаюсь?
– Плаваете? Но почему?
– Почему бы и нет? Присоединяйтесь. Мы здесь плаваем с тысяча восемьсот шестидесятого года.
– В таком случае вы молодо выглядите для своего возраста.
Пловец засмеялся, вылез из воды и встал, дрожа, на берегу – лет двадцати, примерно моего роста, но несколько мускулистее. Он был в черных плавках и желтой шапочке.
– Не обращайте на меня внимания, – сказал я.
– Нет-нет, я и так вылезал. Три-четыре минуты при такой температуре достаточно.
Он обхватил себя, совсем красный от холода – цвета омара, как сказала бы Виржини. Когда он вытерся, я посмотрел на мутное мелководье Серпентайна.
– Полагаю, его чистят? – спросил я.
– О нет, – сказал веселый молодой человек. – Его хлорируют летом, но зимой здесь никого, кроме нас, «Водяных змей», нет, и мы должны были бороться с администрацией парка, с Министерством здравоохранения, с Советом и еще бог знает с кем, чтобы сохранить право тут плавать. Надо быть членом клуба и подписать, что понимаешь риски для здоровья, из-за крысиной мочи и гусиных какашек, и тогда можно плавать с шести до девяти утра каждый день.
– Звучит сложно. И неприятно. Все это в стоячем пруду.
– О, нет-нет-нет, он не стоячий – он течет под землей в Темзу. Я бы не волновался. Каждый из нас в какой-то момент наглотался воды, и никто пока не умер. Просто подходите завтра утром в восемь. По субботам мы соревнуемся. Я плаваю по пятницам и по воскресеньям тоже, но это скорее отклонение. Да, кстати, меня зовут Энди.
– Майкл. – Мы обменялись рукопожатием.
Трусившая мимо пара бегунов уставилась в изумлении на Энди, потом продолжила свой путь.
– Вы профессиональный пловец? – спросил я. – Я имею в виду, в клубе все такие?
– О, про это не беспокойтесь. Некоторые из нас переплывали Канал, но есть и такие, что с трудом могут доплыть до того желтого буя. Я просто студент. Учусь на адвоката в Университетском колледже. А чем вы занимаетесь?
– Я музыкант.
– Ничего