конечно, катастрофически не хватало. Мои «кореша», выросшие на черноморском курорте, вся жизнь которого была построена на обслуживании отдыхающих и обработке иностранных судов, были парнями разбитными. Они легко знакомились на улицах с девушками, и даже говорили, что у них что-то там получалось, они могли запросто попросить у иностранца закурить, они знали все порядки портового города, в общем, «были в теме». Они и предложили лёгкий выход из финансовой пропасти.
Мы стали заниматься фарцовкой. Дел-то всего: купить у иностранного моряка товар и продать отдыхающим втридорога. Конечно, «фарцовка» – это громко сказано. Мы выпрашивали у иностранцев жвачку, сигареты, цветные шариковые ручки (всё это было тогда страшным дефицитом) и затем предлагали курортникам.
Мне, приехавшему из кубанской станицы, где все заработки давались тяжёлым физическим трудом, и где бабушек, торговавших на базаре пучками укропа и семечками, называли позорным словом «спекулянтки», этот промысел давался трудно. Как, зная три слова по-английски, подойти к греческому или итальянскому моряку? А если удалось что-то купить, как предложить товар советскому человеку? А вдруг он поднимет скандал, или просто позовёт милицию? Не часто, но иногда у меня получалось. И тогда «навар» временно тушил мою совесть. Выручка за одну сделку могла достигать десяти рублей! А в те времена на рубль можно было купить бутылку вина или два дня полноценно питаться в студенческой столовой.
Наш «бизнес» неизбежно пересекался с местным криминалом. На набережной, недалеко от порта было кафе «Радуга», предназначенное специально для иностранцев. Там вечно «паслись» настоящие взрослые фарцовщики и валютные проститутки, называемые романтическим словом «путаны». Несмотря на явную конкуренцию, у них существовал свой кодекс чести, они выручали друг друга в трудных ситуациях, предупреждали о планируемых облавах «оперов». Мы не были для них серьёзными соперниками, наверно поэтому нас приняли в путано-фарцовочное сообщество.
Путаны были компанейскими девчонками. Правда, все они были старше нас, но с ними было легко. Мне особенно нравилась высокая, стройная, с рыжими волосами Галюха. У неё были лучистые зелёные глаза, и она зажигательно смеялась. Галюха всем нашим нравилась. Когда мы оказывались «на мели», а это случалось часто, мы тащились к «Радуге» и как бы невзначай встречали Галюху. Она мигом «раскалывала» нас.
– Что, мальчики, снова кризис?
Это капиталистическое слово увязывалось в нашем сознании с проблемами западных стран, но никак не подходило для обозначения нашего положения. Но мы с умным видом кивали и поддакивали. Галюха заливисто смеялась и вела нас к «своему» столику в кафе. Поила, кормила, и никогда не заикалась о наших долгах. Своя в доску была Галюха!
Со временем я то ли повзрослел, то ли поумнел, но нашел честную работу, хоть и трудную, и с «делами» завязал.
Прошло три года. Я уже работал в гидрографическом отряде Каспийской флотилии. Летом 1971 года наше судно зашло в портпункт