в приемную семью. Об этом решении он будет жалеть всю жизнь.
Поздней ночью, спустя полгода после переезда, Данте взял сестру за подбородок и заставил рассказать о синяках на бедрах, которые заметил, когда она переодевалась на ночь. Сестра долго отнекивалась, но, когда над горизонтом поднялось солнце, все ему рассказала. Данте не колебался. Пока приемные родители лежали у себя в спальне, он отправился в кухню, схватил мясницкий нож и пятьдесят два раза всадил его в дряблую плоть негодяя средних лет, который насиловал его сестру. Вмешалась жена ублюдка, поэтому Данте убил и ее.
Данте оказался в тюрьме для несовершеннолетних, не испытывая ни тени раскаяния, цепляясь за ставший совсем уж крохотным остаток души ради визитов сестры. Но год спустя она покончила с собой, не в силах жить в приемной семье без брата. Тогда исчезла последняя толика души, и боль стала единственным чувством Данте, единственным господином, единственной страстью.
Данте прошел в Первый храм через подземный вход, поднялся на шестой этаж и вошел в помещение, где заседал Внутренний совет. В пустом шестиугольном помещении были стены из черного дерева и шесть кресел из него же. Известный художник расписал сводчатый потолок звездами, превратив его в подобие галактики, и в результате у всякого, кто сюда входил, возникала иллюзия глубины помещения. Закрашенный черным световой люк все же пропускал отдельные лучики света. Этот прекрасный зал дарил всем, кто в нем находился, ощущение, будто они парят в безграничной пустоте.
Перед Данте возвышалась расписанная оккультными символами дверь во внутреннее святилище. Насколько ему было известно, оно предназначалось лишь для Волхва и его приближенных во время общения со Зверем.
Нет, не Зверем, учил их Волхв. Как и ветхозаветный Бог, божество, которое недавно обрел Данте, вершило дела жизни и смерти. Волхв называл эту сущностью другим именем, но позволял, чтобы ее именовали Зверем или даже сатаной, «противоречащим». А вот имя Люцифер не подходило, потому что темная сущность, которой поклонялся Волхв, не была ангелом.
Она была богом.
Дверь внутреннего святилища широко распахнулась, и Волхв шагнул в зал в своей мантии с серебряными звездами. Он был одновременно властным и мудрым.
– Спасибо, что пришел. Нам нужно со многим разобраться.
– Прежде чем мы начнем, – проговорил Данте, после смерти отца возненавидевший свою шепелявость, – должен сказать, что мне позвонили из Сан-Франциско.
– В наших рядах разногласия?
Данте хрипло усмехнулся.
– Оук никогда не осмелился бы роптать. Нет, к нему приходили двое, связанные с Интерполом, и Оука это встревожило.
– Почему?
– Один из них, высокий здоровяк, – объяснил Данте, – представился экспертом по религиям. От него могут быть неприятности. Его зовут…
– Виктор Радек.
Глаза Волхва, напоминавшие цветом чай, который только‑только начал завариваться, засветились.