получить доступ к этим силам.
– Исходя из этого, – сказал Грей, – есть ли у сил Вселенной какое‑то название или персонификация? Они добрые, злые или им все равно?
– Большинство магов верят, что Вселенная – невероятно огромная и сложная сущность, которую человеку никогда не понять полностью. И что ради понимания хотя бы части Вселенной стоит всю жизнь заниматься ее изучением и это понимание может дать доступ в совершенно новые области знаний и могущества.
– И метод работает? – спросил Грей напрямую. – Или ты мне сейчас начнешь рассказывать, что это зависит от понимания слова «работать» и предполагаемого воздействия на разум верующего?
– Если честно, в возможностях углубленных магических штудий я убежден не настолько, насколько, скажем, уверен в эффекте ментального убеждения, к которому прибегают, например, бабалаво йоруба. Но легионы блестящих и давно практикующих магов категорически со мной не согласятся. На самом деле я верю в необъяснимые силы Вселенной, назови их хоть наукой, хоть магией, хоть верой. Я просто не убежден, что сложные заклинания и ритуалы магов могут дать к ним доступ.
– Что‑то подсказывает мне, что в процессе нынешнего дела у нас будет шанс это выяснить, – заметил Грей.
– Может быть, – пробормотал Виктор.
– Ну так зачем Оуку лгать? – проговорил Грей. – Только с целью кого‑то выгородить.
– Да, это единственная причина, которую я могу придумать.
Грей провел рукой по волосам, потом обхватил ладонью шею сзади.
– Из того, что ты говоришь, следует, что маги и сатанисты похожи примерно так же, как христиане и синтоисты. И тогда какая связь между убийствами и практикующим магом?
– Это, – ответил Виктор и резко поднялся; Грей по опыту знал: это означает, что на сегодня разговор окончен, – мы и должны выяснить. Такая уж у нас работа.
Грей вернулся в свой номер совершенно вымотанный. Снял ботинки, рубашку, вымыл лицо. Потом переместился в спальню, разделся до трусов и забрался в постель. И вдруг почувствовал, как его щеки коснулась рука, и попытался вскочить, ощущая зашкаливающий адреналин. В голове проносились тысячи сценариев. Доминик запаниковал и запутался в простынях, зная, что вообще‑то ему не свойственно паниковать и запутываться, но тут услышал успокаивающий голос, и та же рука, теплая и мягкая, вернулась и опять погладила его лицо. Следом он заметил массу светлых волос, экзотическое лицо, одновременно округлое и четко очерченное, соблазнительные пухлые губы.
Прежде чем Грей смог заговорить, спросить ее, как она оказалась в его номере, почему он не заметил ее у себя в кровати, прежде чем даже успел спросить ее имя, девушка из самолета обвила голые руки вокруг его шеи, прильнула к Доминику, и одеяло сползло у нее с груди. Она прижала лицо Грея к своим волосам, и тот поплыл от чувственной силы ее запаха, а потом их губы соприкоснулись и желание стало набегать на него волна за волной, заставляя почувствовать себя невесомым. Вместе с ней он опустился на простыни, застонав, когда