хоть крупицу здравомыслия.
142 день
По нашему обычаю, после обеда мы с Ритой, хоть и обедаем раздельно, совершаем прогулку по тропе над обрывом. Прежде эти прогулки были для нас особенными: каждое мгновение было наполнено словами, чувствами и общением. Но теперь мы словно отбываем ритуал, который давно утратил смысл. Вместо откровений – натянутые фразы о погоде.
Вчерашняя прогулка не стала исключением. Мы шли молча, бросая друг другу случайные замечания, когда на площадке появился Петро. На нём была старинная парадная ливрея, туфли с большими серебряными пряжками. Его седые волосы были аккуратно зачёсаны, а в руках он держал небольшой свёрток.
Я сразу понял, зачем он пришёл. Старик хотел представиться своей будущей госпоже.
– Рита, – обратился я к ней, указывая на Петро, – это мой старый дядька Петро, верный слуга моих родителей.
Рита снисходительно кивнула, едва удостоив его взглядом. Петро с низким поклоном подошёл ближе, протягивая ей руку для приветствия. Но, к своему ужасу, я впервые заметил перемену, произошедшую с руками Риты. Прежде нежные и розовые пальцы, с изящными ноготками, теперь стали длинными, бледными, а ногти – твёрдыми и острыми, словно когти.
Когда Петро попытался коснуться её руки, Рита резко отдёрнула её и холодно заявила:
– Я не хочу!
Старик замер, растерянный и смущённый её поведением. Вместо того чтобы отступить, он попытался вручить ей свёрток.
– Я принёс это для вас, – сказал он. – Сам святой отец благословил их.
На этих словах лицо Риты исказила злоба. Она отпрыгнула в сторону, словно от огня, и прошипела:
– Убирайся прочь, дурак! – После чего быстрыми шагами направилась к замку.
Петро остался стоять, бледный и растерянный. Его руки дрожали, бумага свёртка порвалась, и из неё выскользнули янтарные чётки с маленьким крестиком.
Я смотрел на эту сцену, и моё сердце сжалось. Всё, что происходило, наполняло меня страхом и пониманием. Разве могла Рита, в её теперешнем состоянии, принять чётки, благословлённые святым отцом? Конечно, нет.
Я шагнул к Петро, пытаясь его успокоить.
– Отдай их мне, старина, – сказал я, забирая чётки. – Мне они скоро пригодятся.
Но старик был убит случившимся. Его голос дрожал, когда он произнёс:
– Милый Карло… что же это? За что? Почему?
Я посмотрел на него и тихо ответил:
– Мужайся, Петро. Это значит только одно: ты опоздал. Старый граф Дракула сделал своё дело. Он погубил ту, кто освободил его.
В моей голове эти слова звучали, как приговор, и, возможно, как последнее предупреждение.
После долгих моих рассказов и своих собственных наблюдений Петро, с его проницательностью и знанием мира нечисти, пришёл к страшному заключению: Рита – вампир, и её необходимо уничтожить.
Я слушал его выводы, чувствуя, как холодный страх впивается в мою душу, но, несмотря на это, где-то в глубине сердца всё ещё теплилась надежда. Надежда на то, что это ошибка, игра моего измученного воображения, может быть, галлюцинация или даже