их кушаком, Темир переполз по ним через зияющую пропасть. Отдышавшись, он вытянул жерди и, взвалив их на плечи, зашагал дальше.
«Кто знает, – думал он, – что еще ждет меня дальше?»
Шаткая, трясущаяся тропа часто шла зигзагами, иногда ступеньками в виде лестницы. При движении все это зыбкое сооружение потрескивало, колыхалось, казалось, вот-вот обрушится в бездну. Темир старался не смотреть вниз и продолжал движение, глядя вдаль, то и дело поправляя на плечах скользкие жерди. Вдруг на лицо его упала тень. Взглянув вверх, он увидел, как над ним парили черные птицы, раскинув большие крылья, подбитые белыми перьями. Одна из них вдруг резко спикировала вниз и плавно приземлилась в глубине пропасти. Темир невольно глянул вниз и увидел на снегу продолговатое серое пятно, к которому осторожно подбирался горный падальщик. Подобравшись поближе, он что-то победоносно проклекотал. На его крик тут же слетелись сородичи – и вскоре на дне пропасти начался кровавый пир.
«Похоже, это осел чей-то в пропасть свалился. А ведь на его месте мог оказаться и я!» – с ужасом подумал парень и, осторожно ступая, направился дальше. Пройдя овринг растянувшийся почти на целую версту, он вышел на проторенный караванный путь и, почувствовав под ногами твердую почву, весело и легко зашагал в долину. Вскоре на смену заснеженным склонам пришли голые скалы. Чем ниже спускался с гор Темир, тем более прекрасной и живой становилась природа. Вдоль многочисленных ручьев то здесь, то там пробивалась изумрудная травка, расцветали первые весенние цветы. Навстречу начали попадаться путники, торопливо бредущие по своим делам. Изредка обгоняли его всадники, презрительно поглядывая сверху на пешеходов. Глядя на конников, Темир мысленно представлял себя на их месте. И это все больше и больше укрепляло его в мысли – во что бы то ни стало стать нукером Ислам-бека.
От отца Темир уже не раз слышал о хозяине этих земель, отару которого вот уже на протяжении многих лет он пас вместе с отцом и старшим братом, до тех пор, пока не произошла трагедия. С восторгом рассказывая о знатности Ислам-бека, отец словно наставлял его на нелегкий путь не пастуха, а истинного кочевника. Он рисовал Темиру картины праздничных скачек и козлодраний, на которых Ислам-бек был неизменным победителем. Не раз получал он из рук Гиссарского хана парчовые халаты за победы в скачках и борьбе. Эта слава и позволила ему еще в юном возрасте сколотить небольшой отряд из молодых односельчан. Вскоре эмир взял его в свою гвардию. «Мулла, бек, бий, девонбеги, лашкабоши, тупчибоши, газий» (священный, духовный и военный вождь, правитель и судья) – гордо звучали среди локайцев его новые звания.
Несмотря на нелегкую пастушескую жизнь и поборы эмирских сборщиков налогов, отец никогда не сетовал на трудную жизнь и учил своих сыновей всегда и во всем почитать бека. И прежде всего потому, что он был их кормильцем, защитником и, наконец, примером для подражания. В воображении Темира Ислам-бек представлялся в образе истинного воина, смелого, ловкого, сильного и справедливого.