лишил себя этого права.
– Я возвращаю вам его.
Но прежде, чем Фриденсрайх успел подать следующую красивую реплику, дюк с досадой соскочил с коня, побежал по ступеням, схватил в охапку и запихнул в повозку его, а потом и Йерве.
Хлестнул Ида нагайкой и поскакал домой.
Глава VI. Отец и сын
Большая крытая повозка, запряженная двумя ломовыми лошадьми рыжей масти, катилась назад по той же дороге, по которой прискакали всадники в Таузендвассер. На запятках сидели два старых лакея маркграфа и не более свежая кухарка – последние из оставшихся в северном замке слуг, сохранивших преданность опальному хозяину. Кучер Оскар был четвертым. Дюк скакал впереди, сдерживая рвущегося в галоп Ида.
Йерве то закрывал, то открывал глаза, вздрагивая каждый раз и пытаясь приноровиться к неприятным ощущениям ничегонепонимания, что совершенно ему не удавалось. Фриденсрайх с интересом на него глядел, расспрашивал, просил описать, что именно видит юноша и на что это похоже.
– Ни на что, – с грустью сказал Йерве. – Нет таких слов в человеческом языке, которые могли бы описать.
– Поищи слова, мальчик, – попросил Фриденсрайх. – Когда найдешь, тебе станет проще. В конце концов, все, что предстает взору, является не более, чем словами. Нет слова – и нет вещи. Что отделяет руку от шеи, если не слово «плечо»? Что отделяет меч от ладони, если не слово «рукоять»? Что отделяет человека от лошади, если не слово…
– Василиса! – Вдруг вспомнил Йерве.
– Подруга сердца твоего? – улыбнулся маркграф.
Но Йерве уже высунулся из окна и звал отца. Приструнил и развернул дюк протестующего Ида, приблизился к повозке.
– Что стряслось?
– Мы забыли Василису в замке! Гильдегард не простит мне, если она не вернется домой.
Хлопнул себя дюк по лбу.
– Остолоп! Я оставил ее пастись на лугу.
– Необходимо вернуться за ней, сир! – вскричал Йерве.
– И мы потратим еще четыре часа в этих проклятых топях. Солнце клонится к закату. Пропади она пропадом, твоя Василиса!
– Но Гильдегард…
– Я куплю ему новую лошадь.
– Ваша милость, я взял ее, не испросив позволения.
– Дьявол и сто преисподних, прекраснодушный Йерве, и это тебя сейчас заботит?
– Я отвечаю за нее головой перед Гильдегардом.
Дюк сплюнул два раза через левое плечо, еле сдержав третий плевок.
– Фриденсрайх, ты еще не забыл дорогу в Нойе-Асседо?
– Я никогда ничего не забываю, Кейзегал. Семь лиг отсюда, на восточном тракте, начинаются владения вдовствующей баронессы фон Гезундхайт. Старуха еще жива?
– Жива, карга. Как и двое ее дочерей, семь внучек и одна правнучка. Всех мужчин схоронили и живут припеваючи.
– Если ночь застигнет нас в пути до твоего возвращения, я прикажу Оскару сворачивать на восток.
– Да будет так, – сказал дюк, после короткого