обрушил люстру на собственного сына, прежде наградив его проклятием! Как вы можете ему доверять?
– Могу, – с непоколебимой уверенностью сказал Йерве, делая променад по диагонали. – Черт с ней, с люстрой. Некоторые проклятия мы сами заставляем сбываться. Некоторые истины не нуждаются в доказательствах.
– Вы так наивны, юноша!
Йерве покраснел, но остался верен себе.
– Сударыня, больше всего на свете я желаю вам помочь, но я пока не способен на подвиги без помощи старших. Мне шестнадцать лет, и я не узнаю вас в толпе. Быть может, я наивен, но я не безумец. Доверьтесь хозяевам этой провинции, и они не оставят вас в беде.
– Я не доверяю мужчинам.
Страстная мандолина заглушила обиду юноши.
– Не обижайтесь, сударь, – спохватилась Зита, двигаясь по кругу, прижавшись спиной к спине Йерве. – Молодость… впрочем, вы сами знаете.
– Я не обижаюсь, – солгал Йерве. – Позвольте мне поговорить с моим отцом.
– С каким из них? – спросила Зита.
– Выбор за вами.
Зита взглянула в нездешние глаза Йерве.
– Увы, ваш крестный отец вызывает больше доверия, чем ваш кровный отец, но он не должен ничего знать.
– Но почему? – спросил Йерве.
– Потому что правосудие слепо, – вздохнула Зита, завившись кольцом вокруг партнера. – Сеньор Асседо, каким бы благородным человеком он ни был, уполномочен вершить высший суд.
– Я ничего не понимаю, – признался юноша.
– Я знаю, знаю! – Зита запрыгнула ему на руки. – Я не умею лгать! Джоконда владеет этим навыком намного лучше меня! О, Всевышний, я совсем запуталась. Я пропала! Эстой тотальменте пердида!
Как загнанная пантера в капкане, изогнулась Зита в поддержке по дуге.
– Де нингун модо, сударыня, ни в коем случае, – сказал Йерве, склоняясь к ее лицу. – Я не брошу вас. Ваша ложь меня не пугает, и я уверен, что раз вы лжете, значит, у вас есть на то веские причины. Если нам суждено остаться в Арепо, мы останемся в Арепо, пока вы не решитесь заговорить. Мой отец – мудрый человек. Вы сами это видите. Он понимает суть вещей без лишних слов.
– Который из них?
– Фриденсрайх фон Таузендвассер.
Почувствовал Йерве, как затрепетала Зита в его руках.
– Позвольте мне обратиться хоть к нему. Вы не должны раскрывать никаких тайн.
– Ваш отец еле жив… – едва слышно сказала Зита. – Разве он может…
– Мой отец умудрился прожить шестнадцать лет взаперти. Он упрям как сто тысяч чертей и сильнее, чем кажется на первый взгляд. Неужели вы не заметили?
– Но разве можно просить у человека о помощи, ничего ему не сказав? Это несправедливо!
– Можно, – ответил Йерве. – Вы только что это совершили. Видите? Я все еще с вами.
«Пам! Пара-па-па-па-па-па-пам! Пам-пам!», – пропела труба.
Зита скользнула по руке Йерве, выгибаясь в финальном выпаде.
Литавры ударили последний такт.
Прогнутые дамы застыли в руках кавалеров, отдаваясь на милость их силы.
– И Джоконда, – одними губами