по пустынным тогда залам Эрмитажа261.
Слова Л. В. подтверждаются сохранившимся экземпляром эрмитажного каталога262, страницы которого густо испещрены пометами, ремарками и маргиналиями М. К. – дополнительными сведениями о тех или иных мастерах либо его собственными оценками и суждениями. Любовь к живописи, тонкое ее понимание, желание сочетать историко-литературную работу с искусствоведением – все это восходит не в последнюю очередь к одиноким воскресным часам в пустынных залах Эрмитажа. Разумеется, он посещает и выставки – «Товарищества передвижных выставок»263, «Союза русских художников» и, конечно же, «Мира искусства» и художников-модернистов.
Об интересе к искусству, пробудившемся у М. К. еще в гимназические годы, свидетельствует его письмо к А. Н. Бенуа от 24 сентября 1916 г. Посылая свою книгу о П. А. Федотове, М. К. вспоминает о том времени, когда он, «еще мальчиком, учеником последнего класса одной из гимназий в Сибири», впервые взял в руки «Русскую живопись» Бенуа и, «весь во власти определенных настроений», читал ее «не отрываясь, запоем, но и не переставая негодовать и волноваться». С тех пор, продолжает М. К., прошло десять лет, и Бенуа из «противника» стал для него «учителем». «Именно благодаря Вам, – пишет М. К., – стало крепнуть мое художественное понимание: с Вами я научился понимать то, что прежде любил только инстинктом». Письмо завершается словами о «безграничной благодарности», которую молодой автор испытывает по отношению к А. Бенуа264.
В те же ранние годы (еще в Иркутске) М. К. изучал и другой катехизис современного искусства – книгу немецкого историка искусства Рихарда Мутера «История живописи в XIX веке» (русский перевод: СПб., 1902). 18 января 1954 г. он признается в письме к И. С. Зильберштейну: «Когда-то Мутер был моей любимой книгой. Впрочем, это было примерно 50 лет тому назад».
Увлечение трудами Р. Мутера и А. Бенуа говорит о художественных вкусах М. К. того времени и его приверженности «новому» искусству.
Студентом третьего курса М. К. предпринимает в 1910 г. второе (и последнее в своей жизни) заграничное путешествие, оказавшееся более долгим, чем «лечебная поездка» в 1906 г.: начавшись в мае, оно завершилось лишь в октябре. Все летние месяцы Марк проводит в Мюнхене, снимая комнату в частной квартире на Изабеллаштрассе. Оттуда он совершает поездки в соседний Нюрнберг и другие германские города, а также в Швейцарию (Берн, Люцерн) и Австрию; в сентябре добирается (через Страсбург) до Парижа. В каждом городе петербургский студент осматривает достопримечательности, бродит по книжным магазинам265 и, разумеется, посещает музеи. Особенно много времени он провел в мюнхенской Пинакотеке. Л. В. пишет:
Его влечение к искусству достигает в этот период своего апогея. Он всерьез задумывается над тем, кем он должен стать в будущем, и даже мучается сомнениями: не расстаться ли с историко-филологическим факультетом, чтобы всецело отдаться искусству? Однако любовь к литературе, к художественному слову, оказалась,