сиденье. Он весело хлопает ладонью по приборной панели, и мы выруливаем со стоянки.
Стелла
Я мчусь за угол и, не раздумывая, падаю на холодный асфальт за мусорным баком. Сердце колотится так, что кажется, оно вырвется из груди, а руки дрожат так сильно, что я не могу их успокоить. Делаю глубокий вдох, затем ещё один. Чёрт, давно меня никто так не ловил за руку. Этот тип… Я думала, он слишком пьян, чтобы что-то заметить. Да он еле держался на ногах, но, видимо, не настолько слаб, как я рассчитывала.
– Чёрт, как же мне всё это достало… – шепчу я себе под нос, срывающимся голосом. Слова звучат, как маленький взрыв – тихий, но полный ярости. Я чувствую, как злость бурлит внутри, растекаясь по венам, как яд. Но это не только злость на него, этого парня, а на себя. На всё вокруг.
Сажусь плотнее к стене, холод впивается в спину, но мне всё равно. Я закрываю глаза, прижимаю ладони к лицу и пытаюсь унять это чувство, но оно только сильнее душит меня. Я ненавижу то, кем стала. Воровка. Преступница. Человек, которого никто не заметит, кроме как, чтобы поймать и осудить. И я не выбирала этот путь. Честное слово, я не хотела бы такой жизни. Но у меня не было выбора.
В груди всё сжимается от старого, прилипшего к душе чувства обиды. Оно, как ржавчина, разъедает изнутри. Каждый раз, когда я думаю, что наконец-то привыкла, что смирилась, это чувство снова захлёстывает меня с головой. Как выбраться из этой треклятой ямы? Я даже не знаю, с чего начать. Но одно я знаю точно: долго так я не протяну.
Я упираюсь взглядом в холодную кирпичную стену перед собой, и меня накрывает. Словно кто-то выключает реальность и включает другой фильм – мой фильм. Этот флешбек захватывает меня полностью, затягивает обратно в прошлое, в те моменты, от которых я так отчаянно пытаюсь бежать.
Мне всего семь лет. Я стою на пороге этого мрачного здания, которое станет моим адом. Детский дом. Запахи, лица, звуки – всё здесь чужое, как из другого мира, жёсткого и холодного. Я чувствую их взгляды на себе с первой секунды, острые, злобные, как шипы.
– Жучка! — кричит кто-то. — Лягушка! Картинка!
Их голоса как раскалённые иглы впиваются в моё сознание. Они смеются. Эти дети, с их тёмными глазами, в которых застряли боль и гнев, смотрят на меня, как на что-то неестественное. Мои зелёные глаза, такие яркие, такие «неправильные», становятся для них мишенью. Я стою, опустив голову, сжимая руки в кулаки. Ногти врезаются в ладони, но это не помогает. Я не могу остановить слёзы. Они стекают по щекам, и я ненавижу себя за это.
Смех вокруг разрастается, накрывает, как волна, и я делаю единственное, что умею в такие моменты — убегаю. Мои ноги несут меня куда-то, лишь бы подальше от них, от их криков и насмешек. Я сворачиваю за угол и нахожу своё убежище — маленькую тёмную кирпичную каморку на улице. Там пахнет сыростью и плесенью, но это место кажется мне единственным, где можно быть невидимой.
Я опускаюсь на землю, обхватив руками свои колени, и выпускаю всё наружу. Слёзы текут без остановки, горло сжимается от рыданий. Я плачу так, как плачет ребёнок, которого никто