пронзили меня до самой души, оставив след, от которого мне не по себе.
Дохожу до машины. Хватаюсь за дверную ручку, открываю дверь, но что-то удерживает меня. Оглядываюсь назад, вглядываюсь в тёмную улицу. Её там уже нет, только пустота и шорох ветра в листве. Но в груди всё кипит, словно внутри разгорается пожар. Чувствую, как злость, обида и какое странное, навязчивое чувство неопределённости смешиваются в один большой ком.
– Чёрт, – шепчу я себе под нос, сжимая руль так, что костяшки пальцев белеют. – Какого чёрта она так на меня действует?
Я сажусь в машину, хлопаю дверью и завожу двигатель. Рев мотора заглушает мысли, но ненадолго. В голове всё ещё крутится её образ: зелёные глаза, дерзкий взгляд, её уверенность, с которой она выскользнула из моих рук. Она не просто украла мой бумажник – она украла моё спокойствие. И это бесит больше всего.
Я еду по ночным улицам Лос-Анджелеса, пытаясь отвлечься, но её лицо не отпускает. Кто она такая? Почему она так легко выскользнула из моих рук? И почему её глаза… такие опасные? Они будто пронзили меня до самой души, оставив след, от которого мне не по себе.
Стелла
Ваттс. Район, который не нуждается в представлении. Здесь каждый камень, каждый угол улицы пропитан историей, которую не расскажут в туристических путеводителях. Это место, где жизнь бьётся через край, но не всегда в лучшую сторону. Для меня же это дом. Не идеальный, не безопасный, но свой.
Я паркую свою старую машину у облупившегося дома, который мы с Эмили называем своим убежищем. Двигатель глохнет с хрипом, будто вздыхая с облегчением. Я выхожу, расправляю плечи и вдыхаю прохладный утренний воздух. Рассвет ещё не наступил, но небо уже начинает светлеть, окрашивая горизонт в нежные оттенки розового и оранжевого. Тишина. Только редкие птицы нарушают её своими трелями. Но внутри меня всё гудит, как будто я всё ещё на взводе после ночи, которая, кажется, никогда не закончится.
Эмили дома нет. Её комната тёмная, окно закрыто. Она на ночной смене в кофейне. Она смогла. Она действительно смогла вырваться из этого круга, оставить воровство позади и начать всё с чистого листа. А я? Я всё ещё здесь, в ловушке, которую сама себе создала.
Меня словно кто-то держит. Нет, не кто-то. Майк. Его лицо всплывает перед глазами, как назойливый кадр из фильма, который невозможно выключить. Усмешка, взгляд, полный самоуверенности, будто он повелитель мира. Ненавижу его до боли. Чтоб он сгорел в аду! Но при этой мысли губы сами собой искривляются в горькой усмешке.
Да, только вот котёл у меня будет соседний. Мы с Майком из одной гнилой истории, только он режиссёр, а я – марионетка. Но знаешь, что, Майк? Я не собираюсь оставаться в твоей постановке навсегда. Однажды этот спектакль закончится, и занавес упадёт прямо тебе на голову.
Захожу в дом. Половицы под ногами издают мягкий скрип, словно шепчут приветствие. Это странное ощущение уюта, будто дом оживает, разговаривает со мной. Я поднимаюсь наверх, не включая свет, и направляюсь в душ.
Горячая вода обжигает кожу, смывая всю усталость