делала? – Мой голос такой навязчивый, что это дико пугает меня.
– Обнимала их и говорила, как рада, что ее Илай дома, – вздыхает отец. – Она никогда не обижала их, так что я разрешал ей.
– Разрешал? – спрашиваю я высоким голосом.
– Они приходили на обед и оставались на несколько часов. В конце дня забирали деньги, одежду и уходили. Все были в выигрыше. У мальчиков была пища и кров на день, а мама была счастлива.
– Может, все же стоило отвести ее к психиатру?
– Водил. Даже по советам врачей отправлял в психиатрическую больницу, но ей было все хуже и хуже, даже резать себя начала. Пришлось забрать ее. В то время я все еще горевал по Илаю. Я боялся потерять и Эбби.
«Эбби».
Он все еще зовет ее так спустя столько времени.
Обдумываю его слова, но не могу облечь в четкую мысль. Пару секунд мы с папой просто смотрим вдаль, сидя под пронизывающим ветром и сгущающимися тучами.
Такие серые-серые тучи.
Идите вы к черту. Почему вы умножаете мою печаль?
– Однажды мама стала их мучить, верно? – Мой голос еле слышен. – Эйдена пытали, пап.
– Первое время она только обедала с ними и обсуждала, как прошел день. Уличные оборванцы любили ее. Эбби была добра и умела ладить с детьми.
– И что же изменилось?
Он проводит рукой по лицу и вытирает капельки пота указательными пальцами.
– Не знаю. Думаю, у нее началось обострение.
– Какое?
– Однажды я пришел домой и нашел ее в спальне. Она пела и размазывала пальцами кровь по волосам. Я примчался к тебе в комнату, опасаясь, что она могла что-то с тобой сделать. К счастью, ты спокойно спала.
– Ч-что случилось?
Он щелкает челюстью, и я расцениваю это как проявление гнева. Папа нечасто показывает чувства – возможно, от него я и унаследовала непроницаемое выражение лица.
– Я нашел двух детей в подвале. Они умирали от голода, а на коленях были глубокие царапины и порезы. Жуткое зрелище.
– Их было двое?
Он бросает на меня мимолетный взгляд.
– Ты их видела тогда, но не помнишь.
– Они были… живы?
– Да. Рана не была смертельной, но они умирали от голода. Эбигейл обычно кормила детей и никогда не поднимала на них руку. Когда я спросил, зачем она это сделала, то мама ответила, что у них не было травмы, как у Илая, когда он упал с велосипеда; и она это исправила.
Мне становится трудно дышать, и я прикрываю рот рукой.
– И ты все равно разрешал ей находиться с детьми?
– Нет. – Он трясет головой. – Не после такого кошмара.
– Слава богу.
– Она срывалась на тебе, принцесса. – Папа сжимает мою руку. – Я пытался оградить тебя от нее, но не смог.
– Пап, не говори так.
– Признаю, я не справился. Если отмотать время назад, я бы закрыл ее в психиатрической больнице.
Качаю головой.
– Знаю, ты не мог поступить так. Это было сразу после смерти Илая. Если бы мы потеряли и его, и маму за такое короткое время, то